Астра - Сидар Бауэрс

он к тебе приехал. Честно говоря, я удивлена, – продолжала она. – Уже сам по себе факт полета на самолете впечатляет. Как будто он какое-то заявление сделал. Попытался мне что-то сказать. Потому что он прав, если бы меня спросил, я бы сказала ему, что он такого путешествия не вынесет. Так что такие вот дела. Я, получается, ошиблась. Но так выходит, что я часто ошибаюсь, когда речь заходит о Хьюго.

Она тихонько рассмеялась, потом глубоко вздохнула. Несмотря на то что прошло много лет, Дом помнил звук ее вздоха, который воспринял так, словно им двоим вновь было по двадцать с небольшим. Двум вместе дышащим в телефонные трубки людям, обремененным житейскими проблемами и надеющимися на то, что, кроме них, решать больше ничего не придется.

– Он хотел, чтобы я приехал к нему на выпускной? – через какое-то время спросил Дом. – Я просмотрел свою почту в компьютере. Ты писала мне об этом в последнем сообщении.

– Да, он точно хотел, чтобы ты приехал, но знал, что нам действительно сложно говорить о таких вещах. Когда я сказала ему, что ты не сможешь, он ответил, что все в порядке. Что ему до этого дела не было. Но на самом деле он никогда не мог понять, почему мы не пытались жить как нормальная семья. Я всегда отделывалась какими-то жалкими, пустыми доводами. Говорила, что ты не можешь уехать из Торонто из-за работы. Или что это я так хотела, что мне нравится жить вдвоем с ним. А он всегда верил в мои слова. Отвечал, что все в порядке. Но мне кажется, у него с этим совсем не все было в порядке. Кто знает, почему мы все делали так, как делали. Единственное, в чем я уверена, это то, что я думала, что защищаю его, но теперь, кажется, это ему больше не нужно.

– Могу поспорить, что нужно.

– Нет. Не нужно. Он говорит мне, что теперь хочет чего-то другого, причем хочет, чтобы частью этого другого был ты. Поверить не могу, что сама тебе об этом говорю, но от этого я чувствую нечто вроде облегчения. Последнее время много чего на меня навалилось. На самом деле – все последние годы. Слишком много всего произошло.

– У меня тоже, Астра, все не слишком просто складывалось, – сказал Дом, понизив голос почти до шепота. – Я не очень уверен, что ты права, говоря, что я ему нужен. Мне кажется, он меня недолюбливает.

– Конечно, все непросто. Нам бы надо было поговорить о том, что делать, когда раньше или позже он захочет с тобой познакомиться. Честно говоря, он уже несколько лет на это намекал. Я просто откладывала и откладывала все на потом. А теперь думаю, надо было об этом раньше позаботиться. Мне кажется, я все еще чувствую вину за то, как себя держала с тобой… знаешь, так долго ждала, чтобы сказать тебе о нем. Мне и теперь еще стыдно, что я его от тебя скрывала. Почему так случилось?

– Мы были так молоды.

– Да. Верно. Ну вот, и теперь Хьюго так на меня разозлился, что пролетел через полстраны, ничего мне не сказав. А я ненавижу, когда он на меня злится. Всегда терпеть этого не могла. Что, если после этого раза он всегда будет так ко мне относиться?

Дом закрыл глаза.

– Кажется, на меня он тоже злится.

– Да, конечно, злится. Он вправе дико злиться на нас двоих, ты так не считаешь?

После этих слов Дому пришлось прижать телефон к груди. Ему хотелось накрыться с головой одеялом и проспать до пятницы. Ему хотелось вернуть свою спокойную, незатейливую жизнь. Жизнь, которую он сам создал, – размеренную и управляемую, никогда не причинявшую ему боль. Но теперь это было уже невозможно, разве не так? Может быть, сейчас и желать этого было нельзя? Он сбегал и скрывался долгие годы, а теперь Хьюго попросил его остановиться.

Дом отер влажные щеки тыльной стороной ладони, глубоко вздохнул и снова приложил телефон к уху.

– Ты можешь мне что-нибудь посоветовать? – спросил он. – На эти оставшиеся дни?

– О господи, я не знаю. Только не торопись, – ответила она. – Начни все снова с самого начала. Корми его, он любит есть. И будь с ним терпелив. Сам поймешь, что делать.

– Хорошо, – сказал Дом так тихо, что засомневался, что Астра услышала.

– И будем надеяться, что со временем он нас простит. Большое тебе спасибо, Фридом, за звонок. Я рада снова слышать твой голос. Но теперь кончу разговор, чтобы ничего тебе больше не сказать. Хьюго хочет, чтобы я отошла в сторону, и я буду уважать его желание, – закончила она.

Раздались короткие гудки, и телефон стих прежде, чем Дом успел ей что-нибудь ответить.

Мать научила Дома убегать. Он даже не мог пересчитать все места, откуда они бежали, когда он был ребенком. Какое-то время это была палатка, потом барак, следом вигвам, а позже меблированные комнаты, где мальчик по имени Дэйв пытался его задушить, накрыв ему лицо мягким набивным слоником. Они жили в малюсеньких квартирках, жилых автоприцепах, покрытых плесенью, а потом одну бурную зиму провели в стоявшем во дворе у какого-то малого вагоне, из которого им пришлось в спешке бежать, когда посреди ночи этот малый стал барабанить им в дверь, слишком часто напрашиваясь на «визит» к Клоде. Мальчиком Дом спал под простынями, пропахшими сырым подвалом, кошачьей мочой, мышиным дерьмом, тяжелым, землистым запахом пачули. В некоторых из тех комнат потолки прохудились и сочились водой, некоторые были украшены заношенными сари, один был выкрашен губкой в пурпурный цвет и усеян серебряными звездочками. Но минивэн Клоды всегда был рядом, машина их побегов, готовая доставить к «следующему месту» на карте, когда дела начинали идти из рук вон плохо. Все это было еще до Дэйла, до средней школы в Форте-Нельсон, задолго до той судьбоносной недели, когда ему было семнадцать и мама привезла его на Небесную Ферму, где он снова встретился с Астрой.

В каком-то отношении Астра казалась старше, чем он, – может быть, потому что большую часть жизни провела с взрослыми, – но иногда она вела себя настолько по-детски, что это вызывало беспокойство. Она научила его отламывать пасынки помидоров, поливать корни так, чтобы листья растения оставались сухими, обрызгивать перец из распылителя; она ходила за ним по пятам как щенок, использовала любую возможность коснуться его. Поначалу он старался не форсировать события. Астре было только четырнадцать, а ему через несколько дней предстояло уехать в университет, но это была лишь