Соло на швейной игле - Андрей Юрьев

к двери в кабинет Сарыча и прислушался. Мелодично шумела вода в трубах, и больше ничего не было слышно. Иногда ему казалось, что Сарыч, как трехсотлетний вампир, спускается через потайные двери в подвал и там ложится в отделанный белым шелком гроб. Закрывает крышку и подпитывается от потусторонних сил и от всех кругов ада. Как и остальные, Заха опасался Сарыча. Один его взгляд мог пригвоздить к стене ледяным клинком.

«Как было бы просто и весело, если бы Сарыча не было, – думал иногда Заха. И тут же поправлялся: – Но тогда не существовало бы и этого бизнеса, денег и власти, которые он давал». Захе перепадало с хозяйского стола, притом немало. Потому он гнал такие мысли и желал Сарычу долгих лет и успеха. Черт, да он за Сарычем и в адский огонь кинется!

За дверью послышался скрип половицы и голос, так близко и громко, что Заха вздрогнул:

– Заходи, – и через долгую секунду чуть тише: – Я твою тень под дверью вижу.

– Извини, босс, – сказал Заха, заходя, – не был уверен, здесь ли ты.

– Я-то здесь. А что там?

Сарыч стоял спиной к двери, глядя на картину. На фоне окна с закатным пейзажем сцена выглядела инфернально и пугающе.

– Шикарная картина, шеф! – сказал Заха. Он ни черта не смыслил в живописи, но эту с удовольствием повесил бы в своем доме. Где-нибудь над телевизором в зале, чтобы сверху на экран с любимыми ужастиками сочилась кровь.

Сарыч ничего не ответил. Он не пошевелился с тех пор, как Заха вошел в комнату.

– Все путем, шеф, – сказал Заха. – Ребята подъезжают к Искитиму. Минут через пятнадцать все будут на месте.

– Хорошо, – сказал Сарыч, не оборачиваясь. – Заводи «ровер».

Заха попятился и закрыл дверь. Выйти от Сарыча – все равно как от дантиста после удаления зуба. Еще болит и ноет, но на душе легко. И такая свобода в душе поет! Заха чуть ли не вприпрыжку спустился с лестницы, подошел развинченной танцующей походкой к Якуту.

– Чего расселся? – спросил, нависая над ним и толкая журнал животом.

– А чего? – огрызнулся Якут, отбрасывая журнал в сторону. – Что ты приставал все время? – от обиды и раздражения он заговорил с акцентом.

– Поехали, друган! Будем дерьмо твое разгребать, – сказал Заха, как плюнул, и пошел упругой походкой к двери.

Якут пробормотал что-то по-армянски, словно змея в комнате зашипела, нехотя встал и последовал за ним, громко шаркая туфлями. Он был выше Захи чуть ли не на две головы, но почему-то выглядел ниже.

Заха, насвистывая, вывел «ровер» из гаража, подкатил к крыльцу. Автомобиль аппетитно похрустывал колесами по белой гальке. Якут открыл заднюю дверь и уже поднял ногу, но Заха свистом осадил его.

– Вперед садись, – приказал. – Сзади Сарыч.

Сарыч спустился в узком темно-синем пиджаке на белую рубашку с расстегнутым воротом и в черных брюках. Он походил на театрального актера перед премьерой. Глубоко посаженные глаза смотрели лениво и отстраненно. Он сел в машину, откинулся на спинку и замер, как отключенный робот. Увидел проходящего мимо рабочего, опустил стекло и подозвал жестом. В закатном свете блеснул рубин на перстне. Мужик смешно, на полусогнутых подбежал к машине. В одной руке он держал ведро с темной вязкой жидкостью, в другой видавший виды вязаный зеленый коврик. Мужик поставил ведро на землю и нагнулся к окну. Понесло потом и табаком.

– Птицу покормил? – спросил Сарыч.

– Сарыча-то? – заикаясь, спросил мужик. – Мышов ему дал с час назад.

– Поехали, – сказал Сарыч и закрыл окно. Мужик смотрел им вслед, пока за машиной не закрылись автоматические ворота.

За всю дорогу Сарыч не проронил ни слова. Заха тихонько насвистывал. Якут старался дышать как можно тише.

***

Когда один из гостей передачи попытался залепить своему оппоненту оплеуху, в зал, громко стуча босыми пятками по полу, вбежала Митина мама.

– Вы что, ничего не слышите тут? – крикнула она. С рук на пол тяжело капали мутно-белые капли.

– А что? – спросил Митин папа, не отрываясь от экрана.

– Там на улице какие-то люди… – она была напугана. Сзади выглядывала Роза в халатике кислотного зеленого цвета.

– Какие еще люди?

– Это ты у сына своего спроси! – крикнула Митина мама. – Боже мой, я же предупреждала… – последние слова унеслись за ней по коридору.

Митя ткнул Дэна локтем в бок:

– Айда на второй этаж! – и Лере: – Подожди здесь, ладно?

Они поднялись и вошли в первую дверь направо.

– Свет не включай, – сказал Митя и, пригнувшись, подошел к окну.

Дэн выглянул из окна сбоку. Внизу перед ними, насколько хватало глаз, раскинулась плоская, мутная в стремительно падающих сумерках равнина. Под ними бежала дорога, дальше чернел клин леса, а в нем, как светлячки в траве, пульсировали огоньки, Сотни, тысячи огоньков до Ледовитого океана. Напротив дома стояли две машины с включенными двигателями. Двери были открыты настежь. Вокруг спортивного вида молодые люди. В полутьме мерцали искры сигарет. Один из парней поигрывал бейсбольной битой.

Скользнули желтые полоски света, и, натужно завывая, подъехал автобус с широкой черной полосой по корпусу и надписью «Ритуальные услуги». Он остановился напротив следующего дома, и из него с шумом высыпало около пятнадцати человек. Пацаны совсем. Они вышли, разминая ноги и закуривая. Один отошел к кустам за дорогу и приспустил штаны. В темноте сверкнула задница. Другой допил пиво и, широко размахнувшись, закинул пустую бутылку на их дом. Кровля над ними загремела, бутылка прокатилась по крыше и с глухим стуком упала в траву. Пацаны заржали.

– Надо уходить, – сказал Дэн.

***

Заха свернул с дороги и за кустом калины заметил «гелендваген» с Юрой. Темный силуэт в бейсболке просвечивал на фоне перекрещивающихся лучей фар. Заха посигналил коротко, проезжая мимо. Юра махнул ему рукой, показывая направление. Метрах в пятидесяти впереди дорога была запружена автомобилями, как на стрелке стритрейсеров. Темнел на фоне низких кустов горб ритуального автобуса. В свете фар сновали фигуры. Давно они не собирались расширенным составом.

Заха проехал мимо нескольких джипов, приветственно всем кивая. Темные фигуры отступали, затихая и пропуская машину. Все знали, что это «ровер» Сарыча. Заха припарковался рядом с автобусом, заглушил мотор и потянулся к бардачку.

– Держи, – сунул в руки Якута маслянисто блестящий ствол и выскочил из джипа. Достал из багажника завернутый в байковое одеяльце калаш без приклада и пошел за Сарычем, положив автомат на плечо.

Сарыч, поразительно контрастирующий с местом, подошел к толпе. Все вокруг затихло, лишь стрекотал в траве одинокий кузнечик да доносились издалека басы музыки.

– В одном из этих трех домов, – сказал Сарыч, – прячется воровка. Она