Соло на швейной игле - Андрей Юрьев
Сзади взревел мотор. Все расступились, освобождая путь. Автобус проехал по дороге, набирая скорость, и резко свернул вправо, тараня ворота. Они с грохотом сорвались с петель и захрустели под колесами. Из-за спины Сарыча выскочил Заха с автоматом и побежал к дому. За ним последовало человек пять с бутылками в руках. Заха пинком открыл дверь и забежал внутрь. Послышались вопли, следом автоматная очередь, приглушенная, она разорвала вечер пополам – на до и после.
***
– Они подожгли дом Георгия! – завизжала Митина мама.
Дети завопили следом за ней нестройным хором. Девочки заплакали.
– Да как же так? – пробасил Василий, вставая с кресла.
– Звони в полицию! – крикнула ему Митина мама.
Василий заметался по комнате в поисках телефона.
Со второго этажа раздался звон разбитого стекла, что-то тяжелое прокатилось по полу и с глухим стуком остановилось у стены. Из телевизора вплетались в общую нервную мясорубку крики из студии: «Кто вам дал право так судить? Я не позволю! Проклятые либералы… Выведите его из зала! А вы не затыкайте мне рот! У нас свободная страна, в отличие от вашей!» …Аплодисменты… Снова крики: «Бендеровцы! Ватники!»
– Уберите эту ведьму из дома! – вопила Митина мама. – Все из-за нее!
Голос срывался в такую высоту, что было сложно разобрать слова. Она уже не кричала, а свистела, прижимая к себе дочерей.
Лера в ужасе отшатнулась. А комната стремительно наполнялась запахом дыма. За окнами послышались возмущенные крики и детский плач.
– Они выгнали их на улицу! – крикнул Митин папа. Он смотрел в окно, правой рукой вцепившись в подоконник. В левой руке он сжимал пульт от телевизора. Как будто он все еще смотрел телетрансляцию. Седина волос окрасилась красным.
– Отойди от окна! Василий! – завизжала Митина мама. – И позвоните кто-нибудь в полицию!
– Уходим! – Митя схватил Леру за рукав и потащил к двери, ведущей во двор. Дэн оглянулся на кровавое зарево за окнами и поспешил следом.
Коридор освещала желтоватая лампочка, в тусклом свете все казалось зыбким и нереальным. Но здесь хотя бы не чувствовался запах дыма и не резали так беспощадно слух крики. Отсюда все звучало как из-под воды, глухо и обезличенно. Коридор в пять метров все не заканчивался, мелькала впереди Лера, повернутая к Дэну левым боком. Он поймал ее взгляд. Блеснуло стекло очков, под ним припухшее веко, бешеный взгляд, и тут же все исчезло в копне ее волос.
А потом впереди раздался звук удара и глухой вскрик. Дэн чуть не врезался в Леру, она, странно виляя, проскочила мимо. Раздался хриплый незнакомый голос: «Назад!» Мимо метнулся Митин ошарашенный взгляд, его рука вцепилась в плечо, развернула Дэна. Он кинул взгляд назад, заметил кулак, летящий в голову, и услышал хлесткий боксерский выдох. За кулаком блеснули чужие сощуренные глаза, промелькнул плоский, ниточкой рот, а дальше в темноте стриженая голова. Полетели слова, совсем как в комиксе. Реальные, выпуклые:
– Убью, сука-а-а-а!
Голова Дэна, влекомая плечами, двинулась влево и назад, кулак пролетел со свистом мимо, чуть задев его подбородок по касательной.
– Стоять!
***
Глаза закрывались.
«Полежу на руле минут пять, пока все собираются», – подумал Юра и опустил голову на прохладную оплетку. Туман накрыл его мозг. От него никуда не скрыться. Стелется по земле, скрывает предметы, путает, сбивает с толку. Туман поднимается до крыш, забирается во все щели, тяжело давит на веки. Усталые равнодушные жители ложатся спать после долгого бесполезного дня. Забыться, отвлечься во сне – единственная радость. Один за другим гаснут повсюду огоньки. Мир погружается в черную пустоту.
Сколько он проспал? Неужели всего пять минут? Проснулся от криков и тут же пожалел, что он тут, что он вообще существует. Тело ныло, в голове гудел, сотрясая кости черепа, медный колокол.
Юра потер кулаками глаза. Повсюду дергались кроваво-красные блики. Крест, висевший на зеркале заднего вида, отбрасывал жуткую ломаную тень. Юра сглотнул, с трудом, через боль. Нос был полностью забит, он с трудом дышал ртом. Казалось, болезненная слизь забила всю голову, стекала вниз по горлу. Юра со стоном распрямился.
На фоне темнеющего неба полыхал дом. Языки пламени пытались дотянуться до луны. На земле у кустов шевелились тени. Сломанные напуганные люди в кольце упоенных безнаказанностью бесов. Ему почудилось, что это фашисты в касках штурмовиков из «Звездных войн» и во главе их немецкий холеный генерал, вышагивающий с прямой спиной. Словно сон перетек в реальность, продолжился после пробуждения, превращаясь в кошмар. Словно зло прорвало тонкую оболочку, прервав временную связь, и земля вернулась на семьдесят лет назад. Это Сарыч или Дарт Вейдер? Не немецкая ли это речь звучит над полем, грубая, отрывистая, как удары плети? И снова, как в годы войны, горят деревни и плачут от ужаса дети, а чужие солдаты смеются и снимают на видео.
«Что я делаю? – с тоской подумал Юра. – Я не хочу этого. Я болен. Устал».
Он вытер пот со лба, завел машину и, пробуксовывая в мокрой траве, сдал назад. Выкрутил руль, охнув от болезненного бессилия. Только бы не видеть огня и не стать частью этого безумия. Надо вернуться к Тамаре, уехать на край земли.
Хлестнули ветви калины по ветровому стеклу автоматной очередью. Юра пригнулся над рулем, дал газу, и «гелендваген» понесся по дороге, хрустя щебенкой. Два световых меча перед ним вспарывали темноту ночи, а он, большой и больной, внутри железной коробки, уезжал от Сарыча, Захи и от прочих бесов. Прочь от жадных раздвоенных языков, пожирающих воздух и уничтожающих дерево жизни.
«Гелендваген» вильнул тяжелой кормой и вылетел на трассу. Огни встречных машин кружились в Юриных глазах, двоились и уносились с воем прочь. Юра надвинул бейсболку поглубже на глаза и понесся к долгожданной свободе.
Если бы не все усиливающаяся болезнь, поедающая разум, он наверняка бы заметил странности в поведении машины. Запах масла и стуки откуда-то снизу. Но он был болен. На полдороге к Бердску, обгоняя автобус, Юра понял, что не успеет проскочить и нажал на тормоз.
