Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев
(Сизиф поморщился при упоминании о смерти: без сомнения, постепенно он стал привыкать к чудачествам немца, тем более, попутчик сам недвусмысленно дал понять, что является не только сумасшедшим, но еще и засранцем, а самокритика – это всегда хорошо, однако слово «смерть» все равно неприятно кольнуло, да и дырочки от шила уже давно перестали чесаться, что ничего хорошего не сулило).
Сизиф. Ой, и не говори, не то слово: меня тоже достало… раньше-то у меня хоть виды были нормальные из окна, а теперь какая-то потусторонняя белиберда… И главное, не меняется же ни хрена… А что, еще варианты какие-то есть?
Незнакомец. Да, можно просто не попадать сюда… Вообще все эти растворившиеся медузы, которые с нами сидят – они еще не умерли, поэтому он и говорит с ними… отсюда и размытость их…
Сизиф. А, так вот почему ты такой отчетливый? Я даже усы твои вижу и веснушки.
Незнакомец. Говорю же, лошадь увидел, что бьют, и почувствовал…
Сизиф. На большее, значит, не хватило? А чего ты там про указатель-то плел? Что имел в виду?
Незнакомец. Нихт. Только чья бы корова мычала… а про указатель… меня с Гитлером связывают постоянно просто, хотя я десять раз этого психопата на головке своей вертел – упираться он мне никуда не упирается, я совсем не то имел в виду в своей философии, но вот поди ж ты… похожая ситуация с религиозными фанатиками, которые все с ног на голову часто ставят и идут вразрез с основами собственных религий… отсюда такая вполне себе разумная реакция Лютера на католический беспредел, на индульгенции, крестовые походы, инквизиции и прочую муру… отсюда и вполне себе резонная критика энциклопедистов: хотя тут сложный момент, ведь критиковать конфессиональную форму и подвергать сомнению факт существования Бога – не одно и тоже… в этом смысле Вольтер, например, и Руссо не являются атеистами в полном смысле слова.
(Тут через вагон, где сидел Сизиф с Фридрихом, в сторону машиниста прошагал Наполеон Бонапарт в белых педерастических лосинах. Похожий на потолстевшую балерину, он лихо вышагивал, прижимая к бедру длинную саблю в ножнах, чтобы она не ударяла по взмокшей от напряжения заднице. Время от времени поправлял двууголку на голове: весь холеный, свежевыбритый, в парадном мундире с молочно-белым, как у пингвина, брюшком, и с высоким бордовым воротничком темно-зеленого мундира. Он целеустремленно смотрел только вперед. Когда проходил мимо, чуть было не поскользнулся на бараньем говне, но удержался. От резкого движения сабля шмякнула по ягодицам, а катышки животноводческого дерьма обляпали белоснежные лосины. Сизиф молча проводил глазами идущего).
Сизиф. Мальчик чей-то потерялся. Толстенький. Маму, наверное, ищет… На чем мы там с тобой остановились?
Незнакомец. Я уже не помню… а-а, про выход на станции.
Сизиф. Так ведь где попало тоже не выйдешь…
Незнакомец. Да дело не только в этом. Просто взять и выйти, оборвать цепочку перерождений, как этот Будда тут всем советует – этого недостаточно… Обеззаразить жизнь, избавить от своей лепты и присутствия этот тысячелетний клубень из человеческой ярости и шума, алчности – это прекрасно, конечно… оздоровляет мир и историю, и все-такое прочее, но человек способен на большее… На худой конец, всю сексуальную и первобытную энергию, самую тяжелую, то есть телесную, провоцирующую зависть, жажду власти и превосходства можно замкнуть в своем «Я», в любимом деле или в семье, в какой-то мало-мальской сдержанности интеллигентного и, что самое главное, доброго человека… А вместе с тем и все инертные, животные связи с окружающими… И совсем не обязательно нирванить себя до изнеможения. Я уже не говорю про то, чтобы направить всю свою энергию на любовь к людям – это же бездонная чаша, туда сколько ни положи, все мало будет, но каждая капля – на вес золота.
А в буддизме нет места ни для любви, ни для милосердия – ты, например, Сутта-нипату читал? Дхаммападу? То-то…
Сизиф. (Большую часть времени, пока говорил Фридрих, Сизиф обеими руками ковырял дырдочки от шила). А как тогда? В чем вообще разница между этим выходом и, скажем, христианским?
Незнакомец. (Постепенно начал переходить на сухую повествовательную интонацию, чуть закатил глаза, как будто начал повторять строки, записанные у него где-то в памяти). Ты знаешь, голуба, вообще срединный путь на уровне своих основ пересекается с основами христианскими – буддистское истинное воззрение, например, или намерение… сосредоточение, допустим… памятование и все такое прочее: хоть и не проговариваются Христом и апостолами, не выделяются в отдельные категории, но они подразумеваются или напрямую вытекают из Нового Завета, да даже в патристике или у схоластов возьми тоже…
Сизиф. Э-э-э… Ты знаешь, стыдно признаться, но я после свадьбы вообще мало читать стал – бытовуха, рутина, сам понимаешь, тем более график у меня – пятидневка, гиблая вещь, скажу я тебе… после работы и магазинов уже сил не остается ни на что, какие уж там книги… доползешь вечером до продуктового, пожрать чего купишь и на том спасибо… а в выходные, пока выспишься и в себя придешь, уже полдня корова языком слизала… так что… но в целом я примерно уловил твою мысль…
Незнакомец. Ты всех уже при жизни заебал со своей трахнутой пятидневкой, теперь мне еще уши с ней решил прокоптить… завязывай давай, голуба… ферштейн? И не надоест же тебе эта твоя отговорочка, ну сколько можно за график свой держаться и оправдание в нем искать? Тебя палками никто при жизни не загонял на нелюбимую работу, к нелюбимой жене, к серой и мещанской жизни человека, который не реализовал свой духовный и творческий потенциал… Ты же по замыслу Господа был бунтарь, титан – тебе неспроста такое имя дано… ты же, по легенде, перехитрил Танатос, подарив людям бессмертие… ну а что на деле получилось? Не жизнь, а дерьмо.
Сизиф. (задумался: «Вот сукин сын, откуда он знает столько подробностей о моей жизни? Какой подозрительный пассажир… Нет, он точно не псих. Может быть, даже и не засранец, а просто прикинулся говномесом, чтобы в доверие втереться… Вот школота, а… и че делает, че делает, сучий хвост. Шпионаж сплошной кругом… Ну что за страна? Кругом одни сексоты. Надо с ним ухо
