Москва, Адонай! - Артемий Сергеевич Леонтьев
Явление II
Московское центральное кольцо
Вагон №…
(Обволакивающая беспросветность за окном – распахнутая мгла. Навязчивый скрип, вагон покачивается и вздрагивает, чуть потрескивает, как стиснутый в давилке орех, скользит сморщенным обмылком. Колеса продолжают постукивать о рельсовые стыки, хотя Сизиф снова не видит за окном ни неба, ни земли – ни единого контура. Один только мрак. Люминесцентная лампа над головой брызжет дребезжащим электричеством, хрипит, вымучивает, плюется шизофреническим светом. Сизиф и какой-то незнакомый мужчина сидят на соседних креслах).
Незнакомец. Уважаемый, (внимательно оглядывая Сизифа), а вы почему весь в дырдочку? Это кто вас так любезно укокошил?
Сизиф. Так… (отмахивается.) Прохожий один… шилом поцарапал. Не берите в голову, пустяки.
Н е з н а ко м е ц. Ясно, ну, дело-то житейское, конечно.
Да свадьбы, как говорится… Хе-хе (покашлял в кулачок.) Я вот вообще последние десять лет жизни овощем в кровати пролежал, с ума совсем спятил, срал под себя, а это, знаете ли, неприятно…
Сизиф. Да, это определенно неприятно…
Незнакомец. Зато щас хоть бы хны. По мне вот, например, видно, что я перед смертью под себя ходил? Подумали бы, не скажи я сам?
Сизиф. Нет, никогда бы не подумал, у вас очень даже интеллигентный вид. Опрятный такой. И запаха нет совсем.
Незнакомец. Ну вот видите… а я целых десять лет ни «бе», ни «ме», только лежал, глаза в кучу, слюна на бок, простынь в говне, если мать с сестрами не поспевали… В общем, ужас, да и только. Не квартира, а кишлак, словом.
Сизиф. А что с вами случилось?
Незнакомец. Может на «ты» уже перейдем? (не дождавшись согласия Сизифа, переходит в одностороннем порядке.) Вот, представь себе, выхожу я, значит, из своего дома, шагаю преспокойненько по виа Карло-Альберто, понимашь, не трогаю никого, январь, небо ясное, а тут вдруг бац! (незнакомец смачно шлепнул себя по коленке – этот залихватский шлепок по колену напомнил какого-то очень неприятного человека, но Сизиф не мог вспомнить: кого именно.) Смотрю, извозчик лошадь лупит, лицо краснющее, черт пьяный… как с цепи сорвался, бешанай.
Сизиф. Ну, а тебе-то дело какое? Ну и пес с ней с лошадью, чего ты?
Незнакомец. Так жалко стало… Истязает бедолагу кнутом… и по бокам, и по глазам, знашь – ни дать ни взять, как у Достоевского… я в ту минуту так и подумал сначала, ну в точности ведь, думаю, как у Достоевского картина… а потом уже не до Федора Михайловича, смотрю на это все, сначала с безразличием, так, между прочим, а потом как кольнет, как сожмется все внутри… я даже вскрикнул, за голову схватился и зарыдал на всю улицу… До сих пор не по себе становится, как вспомню…
Сизиф. Так, а чего ты не помог-то?
Незнакомец. Да в смысле, не помог? Я подбежал и обнял ее, чтобы больше не бил…
Сизиф. Ну а чего с ума-то спятил потом? Все правильно вроде бы сделал. Зря обосрался потом.
Незнакомец. Так я уж не мальчик был тогда по годочкам, жизнь почти прожита, пятый десяток разменял, почитай, а я ведь только и делал, что распинался: сострадание, мол – ни в кукиш вообще, навроде мошонки… За проявление слабости… Всему миру и вещал об этом, заладил кукушкой… а в ту минуту понял: ну, думаю, дело дрянь, батенька… никакая вовсе это и не слабость, а может быть, лучшее, на что я… а главное, винить-то некого: тоска. Все-таки дрянная штука – жизнь, скажу я тебе, мой русский друг…
Сизиф. Ну да, я бы тоже после такого под себя срать начал… В любом случае, нервный ты мужик… Эмоциональный. Сектант что ль?
Незнакомец. Нет, философ.
Сизиф. Как зовут-то?
Незнакомец. Фридрих.
Сизиф. Меня Сизиф. Так ты немец, что ли?
Незнакомец. Ну да.
Сизиф. Никогда бы не подумал.
Незнакомец. Почему?
Сизиф. Выговор у тебя какой-то вологодский.
Незнакомец. Ну знаешь, у тебя рожа тоже на русака не тянет, да и имечко под стать…
Сизиф. Да, есть такое… Бывают в жизни странности, ничего не скажешь.
Незнакомец. Вот и я о том…
(Сизиф повернулся к окну, посмотрел в надежде, что пейзаж изменился, но сумеречная пелена стояла все тем же беспросветным занавесом. Разве что сейчас мимо поезда еще пролетали искаженные от ужаса призрачные лица, раскрытые рты, пустые глазницы, немые и сдавленные крики – Сизиф пытался понять, где он находится).
Сизиф. Ты не в курсе, что проезжаем? Судя по видам из окна, вроде в Люберцах… Странно, раньше МЦК там не проходило, только через «Угрешскую», если…
(Незнакомец не ответил)
Сизиф. Ты сам-то куда двигаешь вообще?
(Незнакомец промолчал)
Сизиф. За рулем, по-моему, псих какой-то сидит… странно едем, больно уж быстро все мелькает за окном, разогнался, придурок… а может, нажрался просто машинист, скотина… без остановок вообще летит, сатаноид…
Незнакомец (посмотрел на Сизифа, то ли понял, что от любознательного попутчика не отделаться молчанием, то ли посчитал последний вопрос более существенным). За рулем кто? Да пес его знает, кто на этот раз. Саша Македонский, Ахемениды или фюрер какой-нибудь… Может, фараон. А тебе не все равно вообще, ты чего такой взволнованный?
(Сначала, услышав странный ответ попутчика, Сизиф насторожился, но потом понял, что это у немцев такое специфическое чувство юмора и успокоился).
Сизиф. Да в принципе, безразлично, да. Как говорил мой дедушка: лишь бы початок стоял, а там все разлюли малина… Он у меня был не промах: мясником работал, к нему даже из соседних деревень приходили, чтобы посмотреть, как он мороженую говядину стоячим хуем рубит… Сильный он был мужик, что и говорить. Не чета молодому поколению – наши предки совсем другой закваски люди, более жизнеспособные… на земле прочнее стояли, чем мы.
Незнакомец. Вот и я думаю…
