Меркьюри - Эми Джо Бернс

До этого мгновения Марли чувствовала себя незнакомкой в новом месте. Теперь это ощущение исчезло.

Наконец Элиза разжала ладонь.

Из-под заколки у нее выбилась белокурая прядь.

– Будь умницей, ― сказала миссис Джозеф Бэйлору и тут же развернулась к младшему сыну, протянув ему руку: ― Пойдем, Крошка Шэй.

Все это время, пока мать его не позвала, мальчик сидел по-турецки прямо на гравии. Вскочив на ноги, он взглянул на Марли и улыбнулся уголком рта. Бэйлор пообещал Элизе, что вернется домой к ужину. И только после этого Марли заметила Уэйлона: насупившийся и все такой же красный, тот сидел сгорбившись у сетчатой ограды, безвольно уронив руку в бейсбольной перчатке. Да, его бросок принес команде победу и он поймал последний в игре мяч, ― но все равно сидел сейчас разбитый и поверженный.

И его вид пронзил ей душу.

Вскоре Шэй пристроился у брата под мышкой и стал дружески подшучивать, пока Уэйлон не рассмеялся и не встал. Марли проводила взглядом братьев, пока те шли вслед за Элизой к бежевому «Линкольну», припаркованному в другом конце автостоянки.

Бэйлор взял ее под локоть.

– Что же ты ему такое сказал? ― спросила его Марли.

Парень промолчал.

– Что? ― потребовала она ответа, остановившись перед капотом «Шеви».

– Что надо было, то и сказал, ― буркнул Бэйлор, резко открывая пассажирскую дверцу. Он застыл, продолжая сжимать пальцами дверную ручку. ― У тебя было когда-то ощущение, будто весь окружающий мир пытается спасти кого угодно, но только не тебя?

Марли нахмурилась. Таким вопросом она еще не задавалась.

– Я не из тех, кто нуждается в спасении.

Девушка села в фургон, и Бэйлор закрыл дверцу, хлопнув по ней пятерней.

– Твои слова, ― сказал он, склонившись близко к ее лицу через открытое окошко, ― прям просятся на рекламный щит!

Светлые крапинки в его глазах как будто весело замерцали. Бэйлор казался парнем грубым, прямодушным и не понимаемым другими ― в том отношении, в каком, представлялось Марли, сама она способна была его понять. Она испытала совершенно новое для себя ощущение ― противоположное тому, чтобы оставаться незамеченной. Здесь ей не требовалось громко заявлять о своем существовании, чтобы ее не обошли вниманием. Не было ни малейших сомнений, что Бэйлора к ней влекло, пусть даже он совсем ее не знал.

– Так как тебя зовут-то? ― спросил он.

– Марли.

Свое имя он в ответ не назвал, равно как не стал и спрашивать, откуда ей известно его имя. Бэйлор Джозеф ― суровый и сексуальный ― явно привык к тому, что все его знают. Точно так же, как Марли привыкла оставаться инкогнито.

Бэйлор вскочил на водительское сиденье, повернул замок зажигания. Затем вдруг обхватил пальцами запястье девушки и потянул ее руку к себе, пока ее ладонь не оказалась на его голой ляжке. Посмотрел ей в глаза даже не с вопросом, а с вызовом. Марли не отвела взгляд. Жар от его бедра пробуждал в ней плотскую, животную натуру, необузданную и непокорную. Именно этого она жаждала. Физической близости, соприкосновения кожи, волнующего осязания чужого тела. Огня в глядящих на нее глазах.

Марли любила рекламные объявления и броские слоганы, потому что они привлекали внимание. Они были прямолинейными, и их невозможно было игнорировать. Но разве одно и то же ― быть увиденным и стать желанным? Или быть желанным и быть понятым?

Ее охватила ликующая радость от того, что она наконец-то избавилась от бремени одиночества, и когда Бэй снова улыбнулся ей, Марли легонько прикусила губу. Она уже уяснила, что ее новый знакомый так просто не раздает улыбки, что она каким-то образом это заслужила.

Бэйлор припарковался в переулке позади того дома, где было ее новое жилье, и, не теряя времени, стал ее целовать. Его пальцы ерошили ей волосы, зубы покусывали мочку уха. Он шептал ее имя, пряча свое волнение за ухарством.

В какой-то момент щетина на подбородке Бэйлора царапнула ей горло, и Марли открыла глаза. В зеркале заднего вида она заметила, что мимо них вот-вот тихонько проползет «Линкольн» Элизы с двумя ее другими сыновьями на заднем сиденье. Миссис Джозеф глядела строго перед собой, и все же Марли могла поклясться, что та их видела. Каким-то образом Элиза Джозеф знала обо всем.

Глава 4

Спустя неделю Марли получила приглашение на семейный ужин в особняке Джозефов на Холлоу-стрит. На дворе стоял июль, и даже в вечерние часы солнце проливало яркий свет через широкие окна столовой, образуя на полу угловатые тени.

Казалось, за семейным столом Джозефов Марли всегда ожидало местечко ― еще до того, как она появилась в их городе. Она заняла пустующий стул рядом с Бэйлором, напротив Уэйлона и Шэя, с Элизой в дальнем конце стола. Предполагалось, что Марли будет сидеть рядом с Миком, но тот пока что не вернулся домой к ужину.

Впятером они сидели тихо на своих местах, дожидаясь его возвращения. В углу отсчитывали время старинные напольные часы.

Шэй негромко побарабанил ладонями по столу. Бэйлор возмущенно вздохнул. Элиза сходила выключить духовку. Уэйлон уставился в окно.

Прошло десять минут, затем двенадцать. Наконец в шесть пятнадцать в дом с заднего входа ввалился мужчина весь в грязи и саже, в шляпе с узкими полями и тульей в ломаную клетку. Он плюхнулся на свой стул, с недоверием покосился на гостью, и Марли тут же поняла, где ей уже довелось видеть этого человека.

В тот день, когда был бейсбольный матч, именно этот мужчина за рекламным щитом на повышенных тонах разговаривал с женщиной, которую Марли приняла тогда за его жену.

Как оказалось, она ошиблась.

Марли уставилась на него во все глаза, а Элиза тем временем поставила на середину стола большое блюдо с кассеролью.

– Мик, ― обронила миссис Джозеф, ― шляпу.

Сняв шляпу, глава дома прицепил ее к спинке стула, а Шэй попытался передать Марли тушеную зеленую фасоль. Она же не могла оторвать глаз от Мика, у которого был такой же волевой и упрямый подбородок, как у его сыновей, и такие же загрубелые кончики пальцев.

– Это асфальт, ― тихо объяснил ей Шэй через стол, решив, что Марли разглядывает шершавую черноту на руках Мика. ― Кровельный.

Вот оно ― их род занятий, их общее предназначение и превосходство всех Джозефов по праву рождения.

– Это типа черепицы? ― уточнила Марли.

За столом