Таёжный, до востребования - Наталья Владимировна Елецкая
Еще ты наверняка уверена, что Гоби – это пески. А вот и нет! Гоби только на 5% состоит из песка, остальная территория – это скальные породы и так называемые сухие луга с саксаулами и верблюжьими колючками. Наша экспедиция стоит как раз на стыке скальных пород и лугов, поэтому мой благоверный то по холмам лазает, то каменистую почву ковыряет, протирая коленки, а я потом дырки на штанах заштопываю, не только ему, но и остальным мужикам, а их в нашей экспедиции почти два десятка! Женщины тоже есть: аж четверо включая меня, хоть есть с кем посплетничать. Не переживай, ты как была моей лучшей подругой, так и останешься. Хотя, признаюсь, очень хочется покрепче задружиться с поварихой тетей Машей, чтобы получать добавку за обедом и что-нибудь вкусненькое к чаю, а то на сладкое тут или сушки, или галеты, я уже забыла, как выглядит нормальная углеводная еда. Но в этом есть плюс: я точно не наберу лишний вес. Я вроде даже скинула несколько кило, но не могу проверить, поскольку не имею ни зеркала, ни весов.
Теперь о бытовых условиях. После упоминания о палатках ты уже поняла, что условия спартанские. Оглядись вокруг, если ты в своей комнате. Посмотри на кровать, стол, шкаф, люстру и занавески на окне. Посмотрела? А теперь представь, что ничего этого нет, разве что кровать присутствует, да и та – походная (то бишь складная). Опущу леденящие (в прямом и переносном смысле) подробности мытья (голова еще ладно, но все остальное…), походов в туалет (каждый раз – как в первый) и стирки (поблизости протекает речушка с такой холодной водой, что стиральный порошок в ней не растворяется, ха-ха). Зато у нас есть палатка с красным крестом, там можно найти аспирин от температуры, анальгин от головной боли, йод от порезов и пенициллин на случай, если совсем поплохело. Заведует медпунктом врач широкого профиля Алевтина Никифоровна. Аленька, или Аленький Цветочек, как ее называют мужчины в надежде, что она не будет больно тыкать иголками в их филейные части. Аленька настолько сурова, что я предпочту умереть от аппендицита, чем доверю ей резать мое бренное тело под местной анестезией. Фактически я могу нормально общаться только с москвичкой Нюрой, женой Мишиного заместителя, которая, как и я, занимается починкой и шитьем одежды. У нас отдельная палатка под названием «Ателье», есть паровой утюг и швейная машинка. Мы работаем с девяти утра до пяти вечера, с получасовым перерывом на обед, шесть дней в неделю кроме воскресений. Делать здесь абсолютно нечего, ни театра, ни библиотеки, ни кинопроката в радиусе пятидесяти километров не наблюдается, поэтому по воскресеньям я помогаю Мише на общественных началах и уже многое от него переняла, так что к концу экспедиции стану настоящим палеонтологом.
Если описать мое теперешнее положение в трех словах, это: тоска, скука, холод. Только и радости, что ночные утехи в нашей семейной палатке, но они бывают редко, словно мы женаты не два месяца, а двадцать два года. Мишутка за долгий рабочий день так ухайдакается, что ему не до романтики: едва головой подушки коснется, сразу засыпает мертвым сном.
Пару раз я выбиралась в Даланзагдад. Это ближайший город в пятидесяти километрах от нашего палаточного городка. В Даланзагдаде есть аэропорт, откуда летают самолеты в Улан-Батор, есть кинотеатр, но фильмы, понятное дело, на монгольском, есть магазины, но с таким местным колоритом, что я так и не решилась ничего купить. В первый раз я ездила, чтобы закупить пошивочные материалы, второй раз напросилась с водителем, который вез в больницу нашего палеозоолога, подцепившего вирус, не поддающийся лечению Аленьки. Специально поехала в такую даль по бездорожью, чтобы отправить тебе письмо! Ну и чтобы развеяться, конечно.
Но есть в моей командировке и плюсы. Прежде всего, это потрясающие виды, особенно на закате и восходе, и животные, которых я раньше видела только в зоопарке. Джейраны (это такие антилопы, очень симпатичные), куланы (похожи на лошадь Пржевальского), тушканчики, степные лисицы. Волки тоже есть, но я их, к счастью, ни разу не встречала (они боятся подходить близко к поселениям), зато несколько раз слышала их вой, и это, скажу тебе, продирает похлеще, чем ария Мефистофеля. Еще плюс: рядом со мной Миша. Наконец-то действительно рядом, а не наездами, как раньше. Мы даже успели пару раз поссориться, но быстро помирились. Когда живешь бок о бок в тесной палатке, дуться друг на друга весьма проблематично. Я уже не так часто вспоминаю свою чудесную, насыщенную событиями, сытую и теплую прежнюю жизнь, да и не навсегда же я уехала из Ленинграда, в конце концов. Год пролетит быстро – оглянуться не успеем, как вернемся обратно (если, конечно, Мишаня не пожелает взять меня с собой в новую экспедицию, а он в последнее время на что-то такое намекает, шельмец).
Если решишь написать ответ, не уверена, что я его получу. Мое письмо улетело к тебе вместе с экспедиционной почтой, и то я не ручаюсь на сто процентов, что ты его прочтешь. Ты, конечно, пиши, ниже прилагаю адрес российского посольства в Улан-Баторе, оттуда твое письмо перешлют на Главпочтамт Даланзагдада, на мое имя, «до востребования».
Видишь, у меня теперь почти такой же адрес, как и у тебя, ха-ха!
Остаюсь твоя подруга навеки, Инга Сысоева.
Я перечитала письмо, уже не спеша, мысленно представляя Ингу в окружении суровых пейзажей каменистой пустыни, слушающей далекий волчий вой и мечтающей о корзиночке с заварным кремом, ее любимом пирожном.
До этого момента я действительно думала, что пустыня Гоби состоит исключительно из барханов, хотя в школе по географии у меня были пятерки. Видимо, пустыня у большинства людей ассоциируется с золотистыми песками, а не со скалистыми породами и высушенной почвой.
Я и раньше знала, что Инга – волевой человек, но только сейчас в
