Степные дороги - дороги судьбы (роман в повестях) - Нуры Байрамов
— Товарищ директор! — Эрназар поднялся из-за парты.
— О чем ты хочешь спросить?
— У меня не вопрос. Можно сказать, просьба.
— Ну, говори, что у тебя за просьба.
— А нельзя ли и мне поехать туда? Очень хочется.
Директор не успел рта раскрыть, как Тоушан выпалила:
— Тогда я не поеду.
От этих слов у Абадан-эдже будто сил прибавилось.
— Если бы хотели послать тебя, то послали бы. Не надо цепляться за других, парень, — сверкнув глазами, вмешалась Абадан-эдже.
— Я же не говорю, оставьте Тоушан и пошлите меня, — возразил Эрназар. — Я спрашиваю, нельзя ли и мне поехать вместе с Тоушан.
— Нет, нельзя, — поспешно сказала Абадан-эдже, в волнении не заметив, что отвечает вместо директора.
Емельян Викторович понял беспокойство Абадан-эдже и пришел на помощь:
— Нет, Эрназар, не сейчас. Вот закончишь курсы, начнешь работать, покажешь себя. Тогда посмотрим. Если захочешь учиться дальше, поможем тебе.
Эрназар молча сел на место. Посмотрел уголком глаза на Тоушан. Увидев ее нахмуренные брови, задумался. "Она держится так строго, чтобы понравиться этой старой бабе. Ничего, попадется мне в руки, ноги заставлю целовать. Одна-одинешенька на белом свете, делай с ней что хочешь. Можно и в городе остаться, даже лучше, чем в селе. Там сразу найдутся указчики — и то им не так, и это… Верно, с Тоушан нужно жить в городе. А до чего хороша! Косы длинные, и стройная… Что-то побледнела она в последнее время. Уж не вышла ли замуж? Если вышла, я ей это потом припомню…"
Тоушан сидела за партой, не слыша объяснений преподавателя. Она была подавлена тем, что произошло. "Ну, почему я сразу не сказала, что этот нахальный парень мой односельчанин? Теперь мать подозревает меня. Он тоже рос сиротой. Видно, много натерпелся в жизни. Наверное, семьей дорожить будет. Ой, о чем я думаю! Ведь я замужем. Нет, я и не жена, и не вдова. Поеду-ка туда, куда меня отправляют. Научусь хорошо работать. И меня будут уважать, как Абадан-эдже. Разве смысл жизни только в замужестве?"
Вечером, как обычно, Эрназар увязался за ними. Но сегодня он не шел молчаливой тенью.
— Абадан-эдже…
Она не откликнулась, сделав вид, будто не слышит. Сама же готовилась дать отпор.
— Абадан-эдже, я к вам обращаюсь!
— Что, хочешь дать Абадан-эдже новое имя? — сказала и покраснела до корней волос. Ей еще не доводилось никому так резко отвечать.
— А я-то считал тебя мудрым человеком… — Эрназар замолчал, не осмеливаясь договорить до конца.
— Какой же я оказалась?
— Мама, не говори с ним, — Тоушан боялась обострения перепалки. — Идем скорее.
Эрназар тоже прибавил шагу и пошел рядом с Абадан-эдже.
— Мы с Тоушан из одного села. Она боится тебя, Абадан-эдже, поэтому делала вид, что не узнает меня. А ведь мы выросли вместе. Я за косички ее дергал, когда она была маленькой. Тоушан сирота, и я сирота. Нет у меня родных. Как говорят, один на белом свете. Если не верите, пусть Тоушан скажет.
Абадан-эдже задумалась. Ей стало жаль Эрназара, и она огорчилась, что так грубо обошлась с ним. И всё же не могла преодолеть свою неприязнь к нему. "Почему я не выношу его? Приревновала к Тоушан и возненавидела. А они, может, тянутся друг к другу".
— Где ты живешь? — подавив негодование, ровным голосом спросила Абадан-эдже.
— Сначала я поступил на стройку, — издалека начал рассказ Эрназар. — Там мне дали общежитие. Нас четверо в одной комнате. Работа мне не нравилась, и я пошел учиться в ФЗО. Теперь, наверное, меня выселят. Надо своим жильем обзаводиться…
Эрназар многозначительно посмотрел на Тоушан, поняла ли она намек. Но Тоушан осталась невозмутимой. "Ну и упрямая. Хоть бы глазом повела в мою сторону".
— А Тоушан не обручена, Абадан-эдже? — наконец решился он задать мучивший его вопрос. Спрашивал, не робея и не смущаясь. Прямо глядел в глаза Абадан-эдже.
Сдерживая себя, она поднесла к губам стиснутые кулаки. Тоушан, споткнувшись на ровном месте, едва не упала.
— Вы спрашивали, теперь я спрашиваю, — объяснил Эрназар свою непозволительную настойчивость.
— Она, мой милый, уже замужем.
— Вот как? Кто же ее муж, отчего я ни разу его не видел?
Эрназар сыпал вопросами, желая продолжить завязавшийся разговор.
— Сказано тебе, — замужем, и довольно, мой хан. А мы, оказывается, уже пришли, — сказала Абадан-эдже и, крепко держа под руку Тоушан, свернула во двор.
Она спешила войти в дом и шла не оглядываясь, боясь, что он пойдет следом.
Эрназар долго кружил возле дома, но подойти к окну не отважился.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Вот уже третий день, как Тоушан в Реутове. Тревога, связанная с Эрназаром, исчезла.
Приезжих разместили в общежитии неподалеку от фабрики. Подружки и живут в одной комнате, и ходят всюду вчетвером. Только учителя у них разные. Тоушан прикрепили к кадровой ткачихе Марии Антоновне. Она радушно встретила свою ученицу.
— Знаете тетю Абадан? — спросила Тоушан.
— Абадан Аширову?
— Да. Это моя мать.
Мария Антоновна подняла брови, хотела что-то сказать. Но сдержалась, чтобы с языка не сорвался неуместный вопрос. А Тоушан, не давая ей времени на размышления, продолжала:
— Мама послала вам гостинец — дыни. Сказала, вы их любите.
— Ах, Абадан, Абадан… — проговорила Мария Антоновна, вытирая маленьким платочком покрасневшие глаза. — Ну зачем, скажи пожалуйста… Зачем было беспокоиться? А я ничего не могу послать ей. Удивительный она человек, твоя мама. Не забывает меня.
Внимание Тоушан привлекли ткацкие станки. Они были совсем не похожи на те, что у них на фабрике. Ей показалось, что работать на этих станках сложно. А Мария Антоновна одна управлялась с десятком. "Какая она ловкая, подвижная. И станки, оказывается, умные. Оборвется нитка, они тут же останавливаются, и не надо искать обрыв. Свяжешь нитку, и он снова работает". Тоушан понравились умные машины. Ей захотелось скорее научиться на них работать.
На другой день Мария Антоновна пригласила Тоушан к себе домой. Отказаться от приглашения нельзя, можно обидеть. Но и сразу ответить согласием Тоушан показалось неудобным. Мария Антоновна может подумать: ишь какая скорая, только помани, она и побежит. "Была бы рядом Абадан-эдже, она бы сказала, как надо ответить".
— Чего молчишь? — спросила Мария Антоновна, кладя руку на плечо Тоушан. — Я хочу, чтобы ты жила у меня, вместе будем ходить на фабрику.
