Фундамент - Алексей Филиппович Талвир

Харьяс даже прикинула, как ей отделаться от вопросов Уги, — сошлется на головную боль, ляжет в постель и притворится спящей.

Уга была не одна. На диване рядом с ней сидел Кугаров. Он был явно навеселе. И, очевидно, изо всех сил развлекал девушку. Смех, казалось, застыл в ее глазах. Да и сама она так раскраснелась, как будто пробежала без остановки от рудника до завода.

— Наконец-то вернулась! — воскликнул Кугаров и, покачиваясь, пошел навстречу Харьяс. — А я уже стал подумывать, что у директора Чигитова среди дороги испортился казенный автомобиль.

— Я на поезде приехала, — ответила Харьяс, брезгливо обходя гостя.

— Молодец! Хвалю!

— Это за что же?

— За то, что не попадаешься на удочку Чигитова. Подумаешь — директор! Видали мы таких директоров! Кем он был раньше? Голодранцем, нищим! И звали его так — Кируш. А теперь, гляди-ка, стал Кириллом Герасимовичем!

— Нам с Чигитовым нечем друг перед другом кичиться — кем он был, тем и я была, — с достоинством ответила Харьяс, присаживаясь к столу. — А вы, что же, из богатых будете?

— К-какая ты сегодня сердитая. Даже пошутить нельзя.

Пошарив по карманам, подозвал к себе Угу и, вложив ей в руку деньги, куда-то отправил.

Харьяс вышла в кухню с полотенцем в руках. Умывшись с дороги, задумчиво присела к столу. Всем своим видом она давала понять, что поскольку время позднее, и она устала, то не будет возражать, если незваный гость отбудет восвояси. Но тот оказался очень недогадливым.

Наступали сумерки. Харьяс включила свет.

— Вы куда послали Угу? — спросила она Кугарова, по-хозяйски развалившегося на диване.

— В самый дальний магазин за «Абрау-Дюрсо!» — пьяно ухмыльнулся он. И, не спуская глаз с женщины, подошел к двери, повернул ключ и выключил свет. — Конечно, я понимаю, что в этой дыре такого изысканного вина не найти, но пусть девчонка прогуляется. А мы не будем зря терять времени.

Харьяс бросилась к выключателю. Кугаров схватил ее за руки и потащил к дивану. Полная обиды и негодования, она вырвалась и изо всех сил толкнула Кугарова на угол стола.

— Сумасшедшая, дура, изувечишь ведь! — оскалился он, взвыв от боли.

Харьяс включила свет, настежь распахнула дверь комнаты:

— А ну, убирайтесь по-хорошему! — скомандовала.

— Ладно, — остановил ее Кугаров. — Пресная ты женщина, не в моем вкусе, шуток не понимаешь. Я ведь к тебе зашел по делу, по поручению профессора Верхоленского.

Харьяс насторожилась. Неужели правда? Может, на работу хотят пригласить?

— Что за поручение?

— Видишь ли… Петр Петрович в прошлом году овдовел… Так вот он послал меня к тебе сватом… У него в Москве огромная квартира, большая библиотека, дорогая мебель… Ну, наверное, и золотые вещички водятся, от старухи остались. В Москве от невест у него нет отбоя. Рассказывал, совсем молоденькие девчонки, вроде Кирены Мурзайкиной, за ним бегают. Но ему такие вертихвостки не нужны. Знает — зарятся на богатство. А вот тебя он уважает. Все время говорит о тебе. Ты ему понравилась еще во время первой экспедиции.

— Хорош сват! — гневно усмехнулась молодая женщина.

— А чего особенного! Такой старик не погнушается тобой в после меня. Послушай, Харьяс, соглашайся, — будешь жить в Москве, в шикарной квартире, до смерти вот так обеспеченной. Неужели не надоело скитаться по общежитиям? Ну, конечно, как муж, он того… женщину не устроит. Но около тебя буду я, так сказать, друг дома. Я ведь тоже здесь задерживаться не намерен.

Уже из прихожей Харьяс сказала:

— Передайте жениху, что сватовство не состоялось, потому что сват превысил свои полномочия и был выставлен за дверь.

— Харьяс, куда же ты? Почему уходишь? Вот ненормальная!

Надежды Харьяс на работу в геологоразведочной партии, руководимой профессором Верхоленским, рухнули. После сегодняшнего сватовства она, конечно же, к нему с такой просьбой обращаться не станет.

Придется подаваться куда-нибудь за пределы Чувашской республики.

Харьяс и сама не заметила, как оказалась на почте пристанционного поселка. Попросив телеграфный бланк, написала на имя Моники:

«Через пару дней буду Москве».

Ласковый шелест деревьев, стоящих вдоль улиц, мирное щебетание птиц, мягкий ласкающий свет, излучаемый луной, бескрайняя небесная высь, усыпанная любопытно мигающими звездами, — все это успокаивало и настраивало на снисходительный философский лад.

Харьяс уже больше не казалось, что Кугаров нанес ей смертельное оскорбление. Обычная в их заводской жизни история: подвыпивший холостяк зашел развлечься в женское общежитие. В другом месте его могли принять куда любезней. Не исключено, что ее же осудят. Разве не слышала она уже о себе: «Ивана-царевича дожидается. Простыми брезгует. Одна так же перебирала, перебирала…»

Вчерашним крестьянкам, заводским работницам, трудно понять и разделить ее чувства. Они судят о ней с точки зрения своих потребностей и интересов.

Но Верхоленский… Возможно ли, чтобы он в самом деле подослал к ней Кугарова с таким поручением?

У клуба толпилась молодежь. Заводские парни и девчата, увидев Харьяс, здоровались с ней. Две подружки Уги, схватив ее под руки, стали уговаривать пойти в кино.

— Ну, пожалуйста, Харьяс Харитоновна, а то нам будет боязно после кино возвращаться домой. Приезжие ребята с «Союзсланца» такие нахалы!

Харитонова не заставила себя упрашивать. Ей и самой не хотелось возвращаться в общежитие, где, возможно, все еще сидел Кугаров. Да и в кино она была не помнит когда.

Домой возвращались поздно. Похолодало. Луна скрылась за тучами. В мире стало темно и неуютно. Одинокие огоньки в привокзальном и заводском поселках мерцали, как звездочки, упавшие на землю.

Окна комнаты Харьяс были освещены и по-прежнему распахнуты настежь. «Неужели этот наглец еще не убрался?» — думала она, замедляя шаг.

К счастью, Уга оказалась одна. Взволнованная и сияющая, она бросилась навстречу Харьяс, сообщила:

— Ой, что тут было! Во-первых, заходил Кирилл Герасимович, спрашивал вас. Во-вторых, этот Кугаров, такой смешной… сделал мне предложение. Говорит, что мне самое время выходить замуж, а то стану, как вы, слишком разборчивой.

Я сказала, что сначала поступлю в институт. Он, знаете, тетя Харьяс, в какой советует? В медицинский. Я тоже решила стать врачом. По-моему, неплохо. Ведь правда? Кугаров говорит, в Москву поедем вместе, он мне поможет подыскать квартиру. У него там знакомых полно… А Прагусь, — он мне транспарант помогал держать на станции, — так смотрел на меня… Я даже не выдержала и рассмеялась…

Харьяс хотела пожурить девушку: напрасно она, молодая и красивая, забивает себе голову такими несерьезными кавалерами. Но уж лучше поговорить с ней об этом как-нибудь в другой раз, на свежую голову.

А Уга с прежним воодушевлением уже