Степные дороги - дороги судьбы (роман в повестях) - Нуры Байрамов

И земля, и люди, и жизнь менялись на глазах. За полгода вырос их стан. Они жили в палатках, а сейчас уже два дома заканчивают. Принялись посаженные ими деревца. Поначалу здесь даже колючки на растопку не было, а теперь вон сколько сухих стеблей хлопчатника. Все трудности одолели и победили. Теперь можно возвращаться в село.

Когда хлопок был собран, кусты порубили и сложили рядами на чилях. Перепахивают землю два трактора. Потом проведут зимний полив, и земля будет отдыхать до весны.

Кусты хлопчатника с нераскрывшимися коробочками — курек — грузят на телеги и увозят в село. Возле каждого двора оставляют понемногу. Чистить курек — работа зимняя. Сначала надо обобрать кусты. На зимней стуже руки скоро начинают мерзнуть. Тогда разжигают костер прямо во дворе либо отогреваются в доме. Днем собирают коробочки, вечером вручную раскрывают их и выбирают хлопок. Сырые коробочки шелушить легче. Высохший курек в кровь царапает руки. От этой нудной работы никто не освобожден: и старым, и малым — всем достается.

Зимними вечерами старики собирают ребятишек, рассказывают им сказки, чтобы веселее шла работа.

А недавно разнесся слух, что скоро привезут машину, которая сама чистит курек. "Ох, как она облегчит нам работу, — подумала Огульбиби. — Видать, заводы стали выпускать не только военные машины. Война скоро закончится. Может, и Шатлык вернется. Говорят, возвращаются без вести пропавшие".

Огульбиби сидит в телеге, которая везет ее в село. Лошади, ступив на знакомую дорогу, идут рысцой. Позади остается опустевшее поле. Прощально машет своими метелками камыш на берегу полноводного джара.

Дорога сворачивает на кладбище, петляет среди могил. И Огульбиби, и Юсуп-возница сосредоточенно молчат. "Сколько покоится здесь людей, — вздохнула Огульбиби. — В этой милой земле, под этим прекрасным небом каждому есть место". Мысли ее устремились вперед. Что ждет ее? Зачем едет она в село, для кого жить будет? Обоих крыльев лишилась. Но почему она, глупая, знает, что Хуммед-джан ждет ее? Уж не тронулась ли она умом с горя?

Может, нужно обзавестись новой семьей? Пройдет время, будешь шутить, радоваться. И мужу служить будешь. Но в самую сладостную минуту не привидится ли тебе Шатлык? Ты вздрогнешь тогда, поникнешь. После этого повернется ли у тебя язык говорить своему избраннику: "Я тебя люблю"? Раньше или позже поймет он, что ты обманываешь его. Разве это жизнь? Огульбиби ужаснулась своей мысли. Нет, лучше и не пытаться сложить все заново.

* * *

В селе Огульбиби с новой остротой почувствовала свое одиночество. Дом разбередил начавшую было затягиваться рану. На стане Огульбиби привыкла все время быть среди людей. В селе она осталась один на один с собой. Поравнявшись с домом Огульбиби, телега остановилась. Огульбиби сошла на землю, вынула ключ, но не стала открывать замок.

На дороге появился Беркели, он увидел Огульбиби. Хоть и обидела она его сильно, Беркели не может на нее сердиться. Ноги сами несут его к ней.

Приблизившись, Беркели откашлялся, но она не обратила на него внимания.

— С благополучным возвращением, Огульбиби.

— Вот и вернулись. А ты вовремя уехал, не то женщины передрались бы из-за тебя.

— Опять смеешься надо мной? — сказал Беркели. — Хочешь послушать стихотворение Нурлы?

Эта красота, молодость

Уйдут от тебя.

Эта печаль, эти страдания

Покинут меня…

Огульбиби задумалась: станет Нурлы поэтом или не станет, трудно сказать, но хорошим человеком он стал.

— Ну как? — спросил Беркели.

— Что как? — удивленно переспросила Огульбиби.

Беркели покачал головой:

— Поняла?

— Что надо понять?

Беркели пристально посмотрел в глаза Огульбиби. "Не рехнулась ли она?"

Огульбиби прислонилась к тутовнику и смежила веки. Через некоторое время она открыла глаза. Увидела чистое небо, потом огляделась вокруг. Встретила взгляд Беркели, нахмурила брови и потупилась.

— Я жду тебя, Огульбиби…

— Журавль в небе, капкан на земле.

У Огульбиби закружилась голова. Приложив ладонь ко лбу, она подошла к дверям дома.

* * *

Верно говорят: "Зимой погода сорок раз на день сменится". Вчера ярко, по-весеннему светило солнце. А сегодня Огульбиби проснулась от завывания холодного ветра.

Вчера до полуночи она приводила в порядок дом. Постели, книги, тетради Шатлыка — все было покрыто слоем пыли. После уборки дом стал просторнее.

Ей захотелось сменить одежду. Она вынула из сундука платье с серебряными украшениями. На голову накинула цветастый платок с бахромой. На ноги натянула пестрые шерстяные носки, которые сама связала. Приятно было чувствовать себя красиво одетой. Она уж позабыла, когда в последний раз наряжалась.

Теперь можно взглянуть на новую машину. И Огульбиби направилась к двору, где хранилась колхозная техника. Там уже собрался народ. Под навесом молодой специалист из райсельхозуправления что-то объяснял трактористам. Огульбиби была знакома с ним.

— Это и есть чудо-машина? — спросила она, поздоровавшись.

— Она самая, — с гордостью отвечал молодой человек. — Машина еще проходит испытания. Техник, который налаживает ремни, один из конструкторов. Если соблюдать правила эксплуатации, агрегат покажет чудеса.

— А какие это правила? — Огульбиби, как всегда, хотела скорее понять существо дела.

— Главное, чтобы в коробочках не было влаги. Поэтому половину навеса надо оборудовать под сушилку.

Огульбиби оглянулась: действительно, люди уже укладывали кирпичи в будущей сушилке. Лабиринт дорожек-дымоходов в конце концов сходился в один и соединялся с печью. Так объяснили ей.

— Такую огромную печь не нагреешь стеблями. Для нее нужны настоящие дрова, — сказали из толпы.

— Где же их взять? — проворчал агроном. — Об этом надо было раньше думать.

— Что дрова нужны, мы и сами знаем, — сказал Сары-ага, почесывая подбородок. — Если б не война, мы послали бы джигитов за саксаулом. У нас мало рабочих рук, но высушить курек необходимо…

— Я знаю выход! — не утерпел Беркели и с вызовом глянул на Огульбиби.

— Какой?

— Надо вырубить урюковые деревья. Они хорошо горят и дают много жара.

— Верно! — поддержали его.

Перед глазами Огульбиби возник урюковый сад. В густой тени этих деревьев Шатлык открывал первый пионерский лагерь. Морщинистые стволы весной побелили известью, и заброшенный сад сразу повеселел… Потом в саду загомонили ребятишки, послышался звук горна. "Неужели можно уничтожить сад, который оберегал наших детей от летнего зноя?" — тревожно подумала Огульбиби и громко спросила:

— А что, разве сад уже не нужен? После войны снова открыли бы там пионерский лагерь.

Беркели был очень доволен, что к его словам прислушиваются.

— Ай, это же старые деревья, — с важным видом ответил он и