Безответная любовь - Рюноскэ Акутагава
Письмо выпало из бессильно повисшей руки Чэня.
…Подойдя к столу, Чэнь при вечернем свете, проникавшем снаружи сквозь тюлевые шторы, рассматривает дамские золотые часики. На их крышке выгравированы инициалы, но это не инициалы Фусако.
– Откуда они?
Фусако, совсем недавно вышедшая замуж за Чэня, продолжает стоять у комода, с улыбкой глядя на мужа.
– Танака-сан подарил. Разве я вам не говорила? Владелец складов…
На столе лежат еще два футляра с кольцами. Чэнь открывает бархатные крышки – в одном кольцо с жемчугом, в другом – с бирюзой.
– Это от Кумэ-сана и Номура-сана.
Появляются коралловые украшения для волос.
– Старинные. От Кубота-сана.
Чэнь, с таким видом, будто ему совершенно безразличны все эти вещи, пристально глядя на жену, задумчиво говорит:
– Это твои трофеи. Береги их.
Фусако в вечерних сумерках снова награждает его очаровательной улыбкой:
– Значит, и твои тоже.
В то время он радовался вместе с ней. Но теперь…
Чэнь вздрогнул и снял ноги со стола. Его испугал неожиданно раздавшийся телефонный звонок.
– Слушаю… Хорошо… Соедини…
Не отрывая взгляда от телефона, он нервно отер пот со лба.
– Кто говорит?.. Сыскную контору Сатоми я знаю. Я спрашиваю, кто именно?.. Ёсии-кун?.. Так. А донесение? Что произошло? Врач?.. Что же потом?.. Возможно… Хорошо, встречайте меня на станции… Нет, приеду последним поездом обязательно… Так что встречайте. До свидания.
Чэнь Цай положил трубку, на какое-то время внимание его рассеялось. Но случайно посмотрел на настольные часы и почти машинально нажал кнопку звонка.
Появился секретарь Иманиси, наполовину протиснув в приоткрытую дверь свое тощее тело.
– Иманиси-кун, передайте Тэй-куну, что я прошу его поехать сегодня в Токио вместо меня.
Голос Чэня утратил свою обычную властность. Иманиси, как всегда, холодно поклонился и тут же скрылся за дверью.
Проникающие сквозь ситцевые занавески лучи заходящего солнца, скрытого редкими облаками, окрасили комнату в тусклые красные тона. Откуда-то залетевшая огромная муха, как бы рисуя причудливые фигуры, с глухим жужжанием летала вокруг Чэня, сидевшего, задумчиво подперев щеку.
Камакура
В доме Чэнь Цая, в гостиной с тюлевыми шторами на окнах, царил вечерний полумрак уходящего лета. Все еще цветущие олеандры, пышно разросшиеся за окнами и крадущие солнечные лучи, окрашивали полумрак этой унылой комнаты в приятные тона.
У стены в плетеном кресле сидела Фусако и, поглаживая полосатую кошку, устроившуюся у нее на коленях, грустно смотрела на олеандры за окном.
– Господин и сегодня не приедет?
Это сказала старая служанка, убиравшая со стола посуду.
– Да, он очень занят.
– Если бы вы не были больны, он мог бы оставаться спокойным, но ведь…
– Да что у меня за болезнь, обычное нервное переутомление. Яманоути-сенсей сегодня снова это повторил. Достаточно хорошенько поспать несколько ночей… Ой!
Старуха испуганно посмотрела на хозяйку. Она впервые видела на детском личике Фусако такой страх.
– Что случилось, госпожа?
– Нет-нет, ничего. Ничего, но все же… – Фусако через силу улыбнулась. Кто-то только что через окно…
Старуха выглянула в окно – в саду не было ни души, между шелестящими на легком ветерке олеандрами по-прежнему расстилался нетронутый ковер травы.
– Ох и напугали же вы меня. Наверно, мальчишка из соседнего дома балуется.
– Нет, это не соседский мальчишка. Мне кажется, я его уже видела… да-да, это тот самый молодой мужчина в охотничьей шляпе, который все шел за нами, когда мы с тобой ездили в Хасэ. А может, мне это почудилось.
Последние слова Фусако произнесла неуверенно.
– Что же нам делать, если это и вправду тот самый человек? И господин сегодня не приедет… Может, послать деда в полицию? Пусть он там все расскажет.
– Ну и трусиха же ты. Тот ли человек, другой ли – я нисколечко не боюсь. Но если… если это мои нервы…
Старуха недоуменно хлопала глазами.
– Если мне это почудилось, то, может быть, я просто схожу с ума.
– Вы, наверно, смеетесь надо мной.
Успокоившаяся старуха, улыбаясь, опять стала убирать со стола.
– Нет, ты ничего не знаешь. В последнее время, когда я остаюсь одна, мне начинает казаться, будто кто-то стоит у меня за спиной. Стоит и пристально на меня смотрит…
Говоря это, Фусако, видимо удрученная собственными словами, задумалась…
…В спальне на втором этаже погашен свет, и в ней царит полумрак, напоенный легким ароматом духов. Светлым пятном в комнате выделяется лишь окно с незадернутыми шторами – разумеется, потому, что взошла луна. Залитая ее светом, Фусако стоит у окна и смотрит на растущие в саду сосны.
Муж так и не приехал. Прислуга уже улеглась. Ночь лунная и безветренная. Издалека доносится монотонный гул – наверно, все еще шумит море.
Фусако долго стоит у окна. Постепенно ее охватывает странное ощущение, будто на нее устремлен все тот же взгляд.
Но, кроме нее, в спальне никого быть не может. А вдруг кто-то есть… Нет, перед сном она тщательно заперла дверь. Почему же тогда ей это кажется? Да. Несомненно, из-за нервного переутомления. Глядя на смутно виднеющиеся сосны, она все время старается убедить себя в этом. Но сколько ни гонит от себя ощущение, что кто-то наблюдает за ней, оно только усиливается.
Наконец Фусако робко оборачивается. В спальне нет никого, даже ее полосатой кошки. Значит, ей просто кажется, будто за ней наблюдают, потому что расшалились нервы… Но в следующий миг эта мысль исчезает. Фусако делает несколько шагов – ей снова чудится, что в полумраке комнаты притаился невидимый незнакомец. Еще невыносимее чувство, что теперь глаза незнакомца испепеляют лицо Фусако, стоящей спиной к окну.
Борясь с охватившей ее дрожью, Фусако протягивает руку и поворачивает выключатель. В тот же миг комната освобождается от смешанного с лунным светом сумрака и возвращается к надежной действительности. Кровать, полог, умывальник – при ярком свете они видны так отчетливо, что ей становится даже радостно. К тому же в комнате ничего не изменилось – все, как и год назад, когда она вышла замуж за Чэня. В этом радостном мирке никакой, самый ужасный призрак… Нет, этот отвратительный незнакомец, не боясь яркого света, ни на секунду не отрываясь, продолжает пристально смотреть в лицо Фусако. Она закрывает лицо ладонями и, не помня себя от страха, пытается позвать на помощь. Изо рта почему-то
