Щит Давида. Толкование псалмов, используемых в православном богослужении - Александр Сатомский
Этот псалом говорит, что, оказывается, община Божия вовлечена в то же колесо истории, что и все остальные народы. Конечно, псалмопевец считает, что знает почему: грехи наши удаляют нас от Бога, и поэтому нас мелют эти исторические жернова. Но уже Екклесиаст заметил по этому поводу, что ни праведность, мудрость, богатство, ни что угодно еще не спасает от смерти: «Всему и всем – одно: одна участь праведнику и нечестивому, доброму и (злому), чистому и нечистому…» (Еккл. 9: 2).
Псалом 89, кстати, можно рассмотреть как антогонист 103-го псалма. Но между ними – не прямая, а скорее ассоциативная взаимосвязь. В обоих текстах говорится о мироздании, но если 103-й псалом – это гимн Творению о том, как оно хорошо, гармонично, мудро устроено, здесь то же описание Творения и места человека в нем – совершенно с другим знаком. Главные темы псалма – смерть, краткость и случайность человеческой жизни, подобной, по меткому ветхозаветному образу, «траве на крыше», случайному самосеву, не несущему ни красоты, ни радости.
Но к завершению текста возникает и положительная перспектива. Она, впрочем, начинается еще в первом стихе псалма с тезиса о вечности Бога, о том, что Он в Своем бытии неизменен. Казалось бы, в свете мрачности темы, что нам до того, есть ли в Нем изменение? Но этот факт очень важен в свете отношений с Ним. Почему Израиль при всех перипетиях, которые случались в его истории, не растворился в народах? Благодаря четкой, твердой уверенности, что обещания Бога, единожды данные, истинны всегда. Если Он обещал потомка дома Давидова – значит, Он даст потомка Давида. Если Он обещал, что будет с народом всегда, то Он будет! Может быть, не сейчас, может быть, в следующем поколении или после – народ готов дождаться. И поэтому прежде, чем говорить о чем-либо еще, автор делает упор на вечности, неизменности Бога. «Ты – наше прибежище из поколения в поколение» (то есть поколения меняются, а Ты – все Тот же). На чем зиждется Его неизменность? – «прежде чем родились горы, и Ты сотворил землю и мир, от века и до века Ты – Бог» – то есть Он – Творец, Он предшествует всему, и даже горы в сравнении с Ним изменяются и тают, хотя что в человеческом опыте может быть более неизменяемым и вечным, чем седые горные пики!
Дальше в текст прорывается крик боли: Бог возвращает человека в землю, говорит «в прах возвратитесь» (в синодальном переводе чуть мягче – «возвратитесь сыны человеческие», но и это про смерть), и в ответ на это Его повеление звучит человеческий вопль: «Обернись, Господи! Доколе?» Что значит сказать Богу «обернись»? Из нашего обыденного опыта жизни, это значит сказать «посмотри назад». Как будто Он смотрит куда-то в другую сторону, а надо, чтобы посмотрел в эту. Но в тексте Ветхого Завета в значении «обернись» используется слово «шува», а оно – однокоренное слову «тшува», «возвращаться». И так рассуждение о смысле получает неожиданный поворот.
Словом «тшува» («возвращение») иудеи называют покаянную практику. И с позиции иудаизма это очень понятно: когда-то в истории был заключен завет между Богом и Его народом, всякий грешник уходит из отношений завета, а если кается – возвращается в них.
Христианское восприятие покаяния, с одной стороны, похоже. И в нем важная мысль – в том числе для нашей внутренней жизни, – что Бог не оставляет человека, это человек отходит, удаляется от Бога. Тем же путем он может к Нему вернуться (здесь вспоминается евангельская притча о блудном сыне). Но с другой стороны, христианское покаяние все-таки отличается от этой логики. В прямом смысле слова вернуться нельзя: из всего произошедшего мы должны извлечь выводы и получить опыт.
Чем термин на иврите отличается от греческого термина? «Тшува» – это «вернись», «возвращение», а «метанойя» – «перемени ум», «передумай». Таково различие иудейского и христианского подходов к покаянию. И по практическим выводам, по тому, как эти подходы формируют религиозную культуру, а за ней вообще народную ментальность, мы видим, что восприятие духовной жизни и покаяния Израилем постоянно возвращает его назад, в то время как христианские цивилизации движутся вперед.
Итак, «обернись, Господи» – это практически «раскайся». Но в чем Ему каяться? «В прах возвращайтесь, сыны человеческие» – то, что появляется в самом начале текста псалма. Псалмопевец как бы говорит: «Твое решение было таким, но обернись, Господи», то есть «сделай так, как было когда-то, до Твоего решения». Потому дальше и звучит: «смилуйся над рабами Твоими, каждое утро насыщай нас милостью Твоею». Было «в прах возвращайтесь», «ты смываешь людей, как дождем, они уходят, как сон поутру», «как трава, что утром растет, а под вечер сохнет, мы исчезаем от гнева Твоего». «Смилуйся…» появляется после «обернись, передумай».
По отношению к Богу это удивительно, потому что псалом только что уверил нас – Бог всегда один и Тот же, а значит, Он в том числе, формально, не может передумать, Он одинаков. Но в этом кажущемся противоречии мы прикасаемся к тайне взаимодействия Бога с миром, которая яснее всего будет раскрыта в новозаветном откровении. К тайне одновременной Божией трансцендентности и имманентности миру. Бог вне бытия мира, но Он вовлечен в бытие мира. Он вечен и неизменен, но, с другой стороны, в Писании (например, в истории про потоп) Сам говорит о Своем раскаянии. Он может являть нечто, что нами может быть воспринято как изменение. Потому что Он предельно свободен, свободен даже от наших о Нем представлений. Он – полнота и неизменность, но активность и вовлеченность.
То, что это возможно, доказывает нам пример Христа, который – Бог воплощенный. Как говорят об этом наши молитвенные тексты, Он, не оставив недр Отца, не разрушив единства Троицы, при этом вовлекся, посетил нашу нищету, совершенно естественно, полновесно и истинно[20]. Поэтому и здесь обращение «Господи, раскайся» вполне осмыслено автором, хотя и выглядит как антиномия. Казалось бы, Бог уж либо вечен и целостен, и тогда все Его решения раз и навсегда истинны, либо изменяем. Но правда находится ровно посередине: Он и таков, и таков. Он может раскаяться и может передумать, хотя целостен, и вечен.
Утренняя тема
