Наш Дом. Жизнь в духовном мире - Франсиско Кандидо Хавьер

Её слова стали для меня благородным напутствием.

Вернувшись к пациентам, я увидел, как Нарцисса героически пытается успокоить молодого человека, проявлявшего необычайное смятение.

Я попытался помочь ей.

Бедняга, устремивший взгляд в пустоту, в ужасе кричал:

— Помогите, ради Бога! Мне страшно, очень страшно!

Широко раскрыв глаза — как у тех, кто испытывает глубинный страх, — он простонал:

— Сестра Нарцисса, вот он… монстр! Я снова чувствую червей! Он! Спасите меня от него! Не хочу, не хочу!

— Успокойся, Франсиско, — мягко просила его благодетельница. — Ты освободишься, обретёшь покой и радость, но многое зависит от твоих собственных усилий. Представь, что твой разум — словно губка, впитавшая уксус. Нужно выжать эту кислоту. Я помогу тебе, но главная работа — твоя.

Больной, казалось, прислушался к её словам и успокоился, но вскоре вновь закричал:

— Но сестра, посмотрите, он не позволяет! Он снова мучает меня. Посмотрите!

— Я вижу его, Франсиско, — спокойно ответила она, — но тебе нужно помочь мне изгнать его.

— Этот дьявольский призрак! — воскликнул он, заплакав, как беспомощный ребёнок.

— Доверься Иисусу и забудь о монстре, — милосердно сказала сестра. — Пусть уходит. Призрак бежит от света.

Она направила на него целительные потоки обновлённых флюидов, за что Франсиско был ей благодарен; в его взгляде появилась проблеска радости.

— Теперь, — сказал он после завершения сеанса, — я чувствую себя спокойнее.

Нарцисса поправила его подушки и попросила другого сотрудника принести намагниченной воды.

Видя моё искреннее желание понять происходящее, она подошла ближе, готовая посвятить меня в возвышенные тайны служения.

— О ком говорит больной? — взволнованно спросил я. — Может, его преследует какая-то тень, невидимая для меня?

Опытная служительница Палат мягко улыбнулась:

— Он говорит о своём собственном теле.

— Что? — не понял я.

— Бедняга был чрезмерно привязан к своей физической оболочке и попал в духовную сферу в результате нелепой случайности. Он провёл много дней рядом со своими останками в могиле, так и не смирившись с новой реальностью. Он пытался поднять окоченевшее тело — такова была сила иллюзии, в которой он жил. На эти тщетные усилия ушло много времени. Его пугала неизвестность, и он ни на йоту не ослабил привязанности к физическим ощущениям. Помощь из высших сфер оставалась бесполезной — он закрывал свой разум для любой мысли о вечной жизни. В конце концов черви причинили ему такие страдания, что он в ужасе бежал от могилы. Тогда начались его скитания по нижним зонам Преддверия. К счастью, его земные родители обладают здесь большим духовным авторитетом, и по их просьбе его поместили в нашу колонию. Самаритяне доставили его почти насильно. Но состояние юноши всё ещё так тяжело, что он не может покидать Палаты Исправления. Его отец, бывший его родителем во плоти, сейчас находится в рискованной миссии вдали от Нашего Дома…

— И он навещает сына?

— Он уже приходил дважды и был потрясён, увидев его страдания. Смятение юноши так велико, что он даже не узнал великодушного и самоотверженного отца. Он кричал в отчаянии, проявляя болезненное безумие. Отец, навещавший сына в сопровождении министра Падуа из Министерства Коммуникаций, внешне сдерживал чувства, пока был с ним, но когда министр ушёл по делам, отец опустился на колени перед больным. Он взял его руки, словно пытаясь передать жизненные флюиды, и, рыдая, поцеловал его. Я вышла, оставив их наедине. Не знаю, что произошло между ними, но с того дня состояние Франсиско заметно улучшилось. Приступы безумия стали реже.

— Это так волнующе! — воскликнул я под впечатлением. — Но почему его преследует образ тела?

— Видения Франсиско, — терпеливо пояснила Нарцисса, — это участь многих духов после смерти. Слишком привязанные к физической оболочке, жившие ею и для неё, они в момент перехода отчаянно цепляются за неё, отвергая саму идею духовности. Но являются черви и изгоняют их. С этого момента они ужасаются тела и впадают в другую крайность. Образ разлагающегося трупа, порождённый их собственным сознанием, мучает их ещё долго. Они переживают более или менее продолжительные кризисы, пока окончательно не избавятся от этих мнимых призраков.

Видя моё потрясение, Нарцисса добавила:

— Слава Господу, эти годы служения не прошли даром. Как глубоко спит большинство наших братьев, ещё пребывающих во плоти! Конечно, это должно тревожить нас, но не отчаивать. Куколка привязана к земле, но бабочка парит в небесах. Зерно почти незаметно, но из него вырастает дуб. Увядший цветок возвращается в почву, но его аромат живёт в вышине. Каждое начало жизни кажется сном. Не стоит забывать эти уроки.

Нарцисса замолчала, и я не посмел нарушить её размышлений.

30. НАСЛЕДСТВО И ЭВТАНАЗИЯ

Не успел я оправиться от потрясения, как к Нарциссе подошёл Салустио:

— Наша сестра Паулина хочет навестить отца в корпусе 5. Прежде чем впустить её, я счёл нужным спросить вашего совета — больной в крайне тяжёлом состоянии.

Нарцисса мягко ответила:

— Пусть войдёт немедленно. У неё есть разрешение министра, и она посвящает всё своё время примирению с родными.

Когда посланник удалился, добрая сиделка обратилась ко мне:

— Сейчас вы увидите самоотверженнейшую из дочерей.

Не прошло минуты, как перед нами предстала Паулина — стройная, прекрасная, в тончайшей тунике из светящегося шёлка. Черты её лица были ангельски чисты, но глаза выдавали глубокую тревогу. Нарцисса представила нас, и девушка, словно надеясь на моё участие, тревожно спросила:

— Как папа, сестра?

— Немного лучше, — пояснила Нарцисса, — но всё ещё очень неуравновешен.

— Увы, — вздохнула Паулина, — ни он, ни другие не могут выйти из своего душевного состояния. Всё та же ненависть, то же равнодушие.

Нарцисса пригласила нас следовать за ней, и вскоре я увидел старика неприглядного вида: жёсткий взгляд, всклокоченные волосы, глубокие морщины, сжатые губы. Он вызывал скорее жалость, чем симпатию. Я попытался преодолеть низкие вибрации, исходящие от него, чтобы увидеть в страдальце брата. Чувство отвращения тотчас уступило место ясности мысли. Я поставил себя на его место. Каким я сам прибыл в Министерство Помощи? Наверное, моё лицо тоже было лицом отчаявшегося. Когда смотришь на чужое несчастье, помня о собственных недостатках, в сердце всегда находится место для братской любви.

Больной старик не ответил лаской на нежные приветствия дочери.

— Папа, вам лучше? — спросила она, полная искренней любви.

— Ох… ох… — закричал он громовым голосом. — Не могу забыть позора! Всё вижу его рядом, вводящим мне смертельный яд!

— Не говори так, папа, — кротко ответила девушка. — Вспомни, что Эдельберто пришёл в нашу семью как