Мифы о начале времен. От демиурга и хаоса до великана Имира и змеи-прародительницы - Владимир Яковлевич Петрухин

The Metropolitan Museum of Art

Ткачество у многих народов связано с космогонией и судьбами мира: богини судьбы (греческие мойры) прядут его нити; паук оказывается в этих мифах творцом, который, по представлению славян, «сновал» свет. Естественно, и в Китае, славившемся своим шелком, небесная ткачиха Чжи-нюй, воплощение звезды Веги, покровительствовала женщинам и детям; в японском мифе ткачеством занимается женский демиург Аматэрасу — шелковичные черви заводятся в ее голове.

Седьмой первопредок приник ртом к термитнику, входу в земное чрево, и изрыгнул хлопковые нити: меж его верхних зубов тянулись нити нечетной основы для прядения ткани, а между нижних — четные нити. Открывая и закрывая рот, он принялся ткать, как ткацкий станок, и одновременно произносил слова. Так слово стало одеждой, а одежда (космический порядок) — словом: ткань так и называется на языке догонов сой — «сказанное слово». Говорят, муравей увидел, как происходит эта творческая работа в термитнике, и пересказал все людям.

Превращенные первопредки поднялись из чрева земли на небо, где господствовала первая пара Номмо. Небожители дали им восемь разных зерен для еды. Первый предок, однако, не взял последнего зерна: оно показалось ему слишком маленьким. Восьмой предок вскоре проголодался, и они с седьмым съели одно зерно, собравшись вместе.

Зерно оказалось «запретным плодом», и предки стали нечистыми, так что не могли больше жить в небесном мире. Тогда они решили спуститься с неба, взяв с собой все, что может быть полезно людям. Для спуска был создан ковчег — первый «космический аппарат». Первый предок взял корзину с квадратным основанием и круглым ободом, перевернул ее и покрыл небесной глиной, сделав с четырех сторон по десять ступеней. Корзина представляла собой не только ковчег, но и модель мира, ибо ее обод воплощал вселенную, квадратная крыша — небо, круглое отверстие в днище — луну, сорок ступенек — число предков, а также символическое число всех тварей. Этот ковчег именовался «амбаром Хозяина чистой воды» и был разделен на восемь отсеков, в каждом из которых лежало зерно.

Первый предок был кузнецом, и на крыше он разместил кузнечные инструменты, а также лук и стрелы. Одну из стрел он укрепил в отверстии корзины, другую вонзил в небо, соединил обе стрелы веревкой, и все было готово к спуску. Перед спуском предок-кузнец украл у небесных кузнецов огонь для своей кузницы, став, таким образом, «Прометеем» — культурным героем, а затем по небесному мосту — радуге — начал спускаться.

Вслед ему полетели гром и молнии — это обворованные небесные кузнецы принялись бросаться головнями. Но движение ковчега лишь ускорилось — правда, при приземлении кузнечные инструменты упали на конечности догонского Прометея. Из-за перебитых конечностей культурного героя у людей появились суставы (греческий бог-кузнец Гефест, сброшенный с неба, напротив, охромел).

Первый предок — кузнец — разметил землю для полей, распределил ее между восемью родами людей и обучил их севу. За ним спустились предок кожевенников, предок певцов и прочие первые демиурги.

«Ковчег мира» с изображением восьми первопредков. XVI–XIX вв.

The Metropolitan Museum of Art

Седьмой предок был «Хозяином слова», а восьмой, Лебе, — самой речи. Он успел спуститься из ковчега раньше, что привело в ярость Хозяина слова. Он восстал против всех предков, превратившись в огромную змею, и разбросал все семена, привезенные на землю. Тогда люди убили его, съели тело змея, а голову отдали предку-кузнецу. Тот закопал голову, положив сверху камень.

Последовательность поколений нарушилась, и Лебе отправился в преисподнюю. Под ритмические звуки молота начавшего работать предка-кузнеца седьмой предок приблизился под землей к могиле Лебе и проглотил его, отчего их жизненные силы смешались (вспомним Одина, который вынудил к речам вёльву). Затем пожиратель изрыгнул Лебе с потоком воды — так образовалось водное пространство и потекли пять рек. Изрыгнутые кости Лебе превратились в цветные священные камни, обозначившие контур, подобный очертаниям человеческой души, который делают Номмо при каждом рождении. Но настоящие люди не должны быть двуполыми: во время инициации женская душа мужчины устраняется при обрезании, мужская душа женщины — при эксцизии[30].

После первой мифологической драмы — смерти Лебе — земля вновь была очищена дождями. Тогда предок-кузнец стал обучать людей искусству сева и другим ремеслам.

По другим версиям мифа, сам Лебе возродился, принеся людям новые слова. Эти слова должен был передавать своим ритмом священный барабан: каждый род догонов имеет такой барабан и свою речь. Лебе же дал жизнь двум сыновьям, старший из которых стал прародителем племен догонов — дион, домно и оно, а младший сын другого отпрыска Лебе стал предком племени ару.

Но Лебе, несмотря на чудесное возрождение, был смертным человеком и снова умер. Его похоронили, и, когда догонам пришлось оставить свою землю, они решили забрать с собой кости своего первопредка. Старший из них — Дион, чье имя означает «Землекоп», раскопал могилу, но увидел, что вместо останков Лебе там лежит живая змея. Змея и показала путь догонам на новую родину, проведя их подземными ходами. Догоны взяли с собой лишь немного земли с могилы первопредка. На новой родине Дион соорудил алтарь в честь Лебе, положив землю под квадратный камень, и стал жрецом своего прародителя.

Мифы догонов пересказывали французскому этнографу Марселю Гриолю догонские жрецы. Исследователи до сих пор спорят, насколько распространенной у догонов была эта сложная мифологическая система, а насколько она была актом индивидуального творчества человека, изощренного в составлении мифологических рассказов и испытавшего влияние христианских миссионеров.

Так или иначе, рассказы о поколениях богов, которые в конце концов дают начало земным людям и народам, известны многим мифологиям, а священный брак неба (воплощения оплодотворяющей небесной воды — Аммы) и земли — один из широко распространенных мифологических сюжетов. Не менее распространены мифы о разделении слитых в изначальных объятиях земли и неба.

Один из относительно архаичных мифов о браке неба и земли записан у земледельцев зуньи — индейцев Северной Америки.

Брак неба и земли: индейский вариант теогонии

Творец Авонавилона у зуньи обитал один в первозданной тьме. Наконец силой своей мысли он создал жизнетворные туманы, а затем превратился в солнце: туманы сгустились в его лучах, породив дожди и мировые воды, а солнце осветило поверхность безграничного моря. Он создал мир из своего тела двойственным, состоящим из «четырежды сладчайшей всеобъемлющей матери-земли» и «всепокрывающего отца-неба». Сначала небо и земля лежали вместе, слившись в брачных объятиях, и от этого появились животные и люди. Но затем земля оттолкнула от себя небо и отдалилась от него.