Мифология викингов. От кошек Фрейи и яблок Идунн до мировой бездны и «Сумерек богов» - Мельникова Елена Александровна
Еще раз Тор встретился с Ёрмунгандом, сам не зная того, в Утгарде. Слово Útgarðr, которое встречается только в этом мифе, означает «внешнее огороженное пространство», «внешняя усадьба», внешняя — по отношению к Асгарду и Мидгарду. Это дикое, неосвоенное, полное опасностей пространство в противоположность освоенным, «цивилизованным» мирам богов и людей. Утгард — мир ётунов и хтонических чудовищ.
Миф об этой поездке Тора сложен по составу и, в отличие от большинства односюжетных мифов, состоит из трех частей. Первый сюжет связан с приобретением Тором слуг Тьяльви и его сестры. Странствующие Тор и Локи заночевали в доме людей (это единственный, если не считать «Песни о Риге», случай, когда асы входят в непосредственный контакт с людьми). На ужин Тор сварил своих козлов и пригласил к столу хозяев, попросив кидать все кости в шкуры. Во время еды сын хозяина Тьяльви разрубил одну из костей, чтобы полакомиться мозгом. Тор схватился за молот, но хозяева умолили его пощадить юношу, и Тор забрал обоих детей, чтобы они служили ему.
Во второй части мифа Тор и Локи продолжили свой путь и остановились на ночлег в какой-то постройке, но ночью их разбудил страшный шум, и земля заходила под ними ходуном. Они испугались и спрятались в пристройку. Наутро Тор обнаружил спящего великана, который громко храпел. Тор хотел было ударить его своим молотом, но не решился, так велик был этот ётун. Тут ётун проснулся и, протянув руку, поднял свою рукавицу, которую Тор в темноте принял за дом, пристройкой же был большой палец рукавицы. Великан, назвавшийся Скрюмиром («Хвастуном»? В «Старшей Эдде» он назван Скюрмиром), после завтрака собрал всю оставшуюся еду в мешок, завязал его и продолжил путь вместе с Тором и Локи. На ночлег они устроились под развесистым дубом, и великан, попросив Тора приготовить ужин, заснул. Тору не удалось развязать мешок, он разгневался и нанес Мьёлльниром три удара по голове великана. В первый раз великан предположил, что ему на голову упал листок, на второй — что это был желудь, на третий — сучок. Наутро великан указывает Тору дорогу в Утгард, предупреждая, что там живут огромные великаны, которые не любят всякую мелюзгу, и потому Тору лучше бы возвратиться назад. Но Тор и Локи продолжают путь.
«Рыбалка Тора», изображение на руническом камне, XI в., Altuna, Швеция.
Wikimedia Commons
Третья — и главная часть мифа происходит в Утгарде, в чертогах повелителя великанов Утгарда-Локи. По его словам, любой гость должен показать свое мастерство в каком-либо «искусстве или умении», вступив в состязание с одним из жителей Утгарда. Первым вызывается Локи, похваставшись, что «никто здесь не съест своей доли скорее меня». Однако его противник по имени Логи съедает свою долю мяса вместе с костями и даже частью корыта, пока Локи еще только заканчивает обгладывать кости. Следующее состязание, в беге, Тьяльви проигрывает бегуну Хуги, который «оказался настолько впереди, что в конце дорожки побежал назад навстречу Тьяльви». Тору Утгарда-Локи предлагает три задачи: осушить питьевой рог за три глотка, поднять кошку и побороть старуху Элли. Тор сделал три огромных глотка, но напитка в роге убавилось лишь ненамного. Оторвать кошку от земли Тору не удалось: он лишь слегка приподнял одну ее лапу. Борьба же со старухой закончилась тем, что Тор упал на одно колено. Наутро после роскошного завтрака Утгарда-Локи, провожая гостей, открывает им правду: он «обманул глаза» Тора, и в действительности Тор оказался столь сильным, что, знай это, Утгарда-Локи не пустил бы его в свой город. Он сам назвался великаном Скюрмиром, и Тор убил бы его своим молотом, если бы Утгарда-Локи не подложил вместо себя скалу. Ни один из гостей Утгарда не ел и не бежал так быстро, как Локи и Тьяльви. Но Локи проиграл состязание, потому что Логи («огонь») пожирает все с недостижимой скоростью. Тьяльви не мог опередить Хуги («мысль»), потому что мысль летит быстрее всего. Что же касается Тора, то конец рога был опущен в море, и Тор выпил столько воды, что море отступило от берега, «и теперь это называется отливом». Утгарда-Локи был удивлен, что Тору удалось хотя бы приподнять кошку, поскольку это был мировой змей. А борьба со старухой Элли («старость») не могла окончиться победой Тора: ведь никому еще не удавалось победить старость. Разъяренный Тор хотел нанести удар молотом, размахнулся… но Утгарда-Локи исчез, как исчез и сам город: перед Тором лежало «широкое да красивое поле» (Видение Гюльви, 44–47; МЭ. С. 40–46).
Этот миф был хорошо известен в скандинавском мире. Упоминания некоторых его мотивов встречаются в песнях «Старшей Эдды». Так, Локи упрекает Тора, что он «в рукавице прятался там, не опомнясь от страха» и погибал от голода, поскольку «Скюрмира были крепки ремни, до еды не достать» (Перебранка Локи, 60, 62). Ночевка Тора в рукавице ставится ему в упрек и Одином, принявшим обличье перевозчика Харбарда: «Со страху ты раз залез в рукавицу, забыв, кто ты есть; от страха чихать и греметь ты не смел» (Песнь о Харбарде, 26). В «Песни о Хюмире» (37) упоминается хромота одного из козлов. Известен этот миф был и Саксону Грамматику (конец XII в.).
Основные мотивы этого мифа широко представлены в фольклоре и отразились в сказках: встреча героя с «волшебным помощником», бегуном, стрелком, едоком (в мифе этот сюжет выполняет и этиологическую функцию, объясняя хромоту одного из козлов); состязания в беге, стрельбе, силе, где героя замещает его помощник; невыполнимые задачи для героя. Во всех состязаниях герою и его помощникам противостоят силы, непреодолимые даже для богов: огонь, мысль, вода, мировой змей, старость. Эти силы проявят себя во время конца мира, и боги также не смогут победить их: огонь пожрет все живое, вода затопит землю, Ёрмунганд убьет Тора, погибнут и другие боги.
В волшебной сказке побеждает герой — в мифе же герой терпит, на первый взгляд, поражение, но это поражение — тоже морок, «обман глаз», при котором видимое не соответствует действительному. Мотив морока в мифе об Утгарда-Локи соотносится с мороком «Видения Гюльви»: ведь и конунгу Гюльви лишь видится город и палаты, где он встречается с Высоким, Равновысоким и Третьим, и по окончании беседы Ганглери, как и Тор, «услышал кругом себя сильный шум и глянул вокруг. Когда же он хорошенько осмотрелся, видит: стоит он в чистом поле и нет нигде ни палат, ни города» (Видение Гюльви, 53; МЭ. С. 55). Это совпадение вряд ли случайно. В «Видении Гюльви» три мудреца, носящие имена Одина, принимают и морочат Гюльви / Ганглери. В мифе персонаж, напоминающий Одина (он меняет облики, владеет колдовством), принимает и морочит Тора. В обоих случаях иллюзорный мир противопоставлен видимому, а персонаж, создающий видение, противопоставлен герою. В мифе физическая сила Тора уступает силе Одина, коренящейся в знании внутренней сущности вещей и их имен. Тор понимает наименования Логи, Хуги, Элли буквально, как личные имена, и не догадывается, что эти персонажи могут быть персонификациями соответствующих явлений. Фактически, в мифе противостоят две главные фигуры древнескандинавского пантеона, Тор и Один, и Один одерживает несомненную победу.
Более откровенно иерархия верховных богов выражена в эддической «Песни о Харбарде», где Один в обличье перевозчика через реку отказывается переправить возвращающегося с востока из Ётунхейма Тора на другой берег и затевает с ним перебранку. В ответ на «глумливые слова» Харбарда / Одина Тор может только угрожать ему расправой, если сумеет достичь другого берега, и Тору приходится идти далеко в обход, чтобы добраться до Асгарда. В мифе Тор проигрывает Одину в мире слов, в «Песни о Харбарде» он проигрывает Одину в мире поэзии: Тор не умеет сложить «правильный» стих, чтобы ответить сопернику.
Противопоставление Одина и Тора имеет глубокое объяснение. В конце эпохи викингов культ Тора приобрел особое значение, и Тор едва ли не начал занимать первое место в верованиях викингов. Дело в том, что он выступает защитником асов и людей, и по мере расслоения общества, обособления знати, значение Тора, охраняющего простых воинов и бондов, стало возрастать. В первой части мифа об Утгарда-Локи Тора принимает семья простых бондов, у которых с Тором общие правила: они вместе ужинают и мирно расстаются. Гнев Тора на Тьяльви и первый его порыв убить юношу ударом молота остановлен мольбами родителей и его собственным сознанием того, что он является защитником людей. Следы культа Тора значительно многочисленнее и разнообразнее, нежели культа Одина. Именно его, как уже упоминалось, призывают охранять заказчики рунических памятников от злонамеренного разрушения (аналогичные обращения к Одину неизвестны). Найдены сотни амулетов в виде молоточков Тора во всех странах, где оседали скандинавы. Один к концу языческого периода превратился в бога знати, тогда как Тор стал богом всех остальных: «У Одина — ярлы, павшие в битвах, у Тора — рабы» (Песнь о Харбарде, 21). Конечно, Тор не стал богом рабов, как уничижительно говорит Харбард / Один, но ему поклонялись бонды, из среды которых происходила основная масса викингов.
