Славянский фольклор. Тайные смыслы сказок, обрядов и ритуалов - Ирена Гарда

В 5–7 лет мальчика впервые стригли, так называемые пострижины, и сажали на коня. Это событие широко праздновалось, после чего начиналась подготовка ребенка к вхождению во взрослую жизнь.

Инициация: прощай, детство!

Инициация – это обряд перехода человека на другую ступень: пострижение в монахи, крещение, женитьба, военная присяга, последний звонок в школе и т. д. Когда в старину девочки и мальчики становились подростками, их ждал обряд посвящения во взрослую жизнь, во время которого они должны были доказать, что к этому готовы. И если у девушек он не был страшным, то парням доставалось основательно. Некоторые даже умирали при его прохождении, так что все было более чем серьезно. Матери, догадываясь, что ждет их кровинушек, одевали их перед уходом в чистое белье и оплакивали как идущих на смерть.

Как показал знаток русского фольклора В. Пропп, тема инициации в зашифрованном виде звучит во многих русских сказках. Главное – увидеть разбросанные там и сям намеки, поскольку письменных свидетельств этого обряда до нас не дошло.

Обряд инициации был неразрывно связан с темой смерти. Подростков уводили в густой кустарник или лес, который, считался границей между миром живых и миром мертвых, причем это был не современный среднерусский березнячок, пронизанный десятками дорог, а глухая первозданная тайга (помните увоз падчерицы в лес в «Морозко»?). Там их ждала избушка-барак, окруженная частоколом, на который были насажены черепа животных – точь-в-точь жилище Бабы-Яги.

Женщинам приближаться к избушке категорически запрещалось. Исключение составляли только жрицы богини Мокоши – прообраза Бабы-Яги. Скорее всего, они принимали участие в обряде инициации, в который входило испытание подростков огнем. Специалисты полагают, что отсюда берет начало страсть Бабы-Яги в сказках кушать детишек, которых она запекала, посадив на лопату.

Испытания были тяжелыми даже для взрослых, не говоря уже о подростках 12–14 лет. В. Пропп перечисляет такие ужасные проверки на силу духа, как обрезание, временную слепоту, отрезание пальца, длительное воздержание от сна, шрамирование и пр. Чтобы изобразить умирание и воскрешение, ребенка, возможно, заставляли пролезть через постройку, символизирующую проглотившее его чудовище (привет Красной Шапочке!). На него надевали шкуру тотемного животного и опаивали галлюциногенами, чтобы он, переживая в бреду кошмары, почувствовал на всю жизнь связь с этим зверем.

Как вариант инициации: подростка, обряженного в волчью шкуру, временно изгоняли из деревни, и он должен был какое-то время прожить в лесу «на самообслуживании», охотясь и построив себе дом от непогоды. Это было очень тяжелое испытание, поскольку в те времена люди не мыслили себе жизни вне общины.

После прохождения инициации «заново родившийся» и получивший взрослое имя новый член племени получал две возможности: вернуться к родителям в деревню и при желании жениться или перебраться в «мужской дом», где находили приют молодые холостяки. Здесь они завершали свою инициацию, вступая в братство, тайны которого не могли разглашать под угрозой смерти. Обитатели этих домов были вне закона и жили на подножном корме, совершая набеги за едой не только на соседей, но чаще на собственные деревни. Так у них формировалось ощущение братства, очень важное во время войны.

Невзирая на то, что вход женщинам в «мужские дома» был категорически воспрещен, они там были. Случалось, что девушки приходили туда, чтобы стать временной женой одного или нескольких парней. Обитатели дома относились к ним достаточно уважительно, и красавицы могли в любой момент покинуть его. Но перед тем как уйти, они тоже проходили обряд посвящения, становясь «сестричками» жившим в «мужском доме» парням. Это было необходимо, чтобы они не могли выболтать всем то, что там видели. Тема «мужского дома» и проживающих в нем холостяков звучит в «Белоснежке и семи гномах» или «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях».

У девочек инициация проходила чаще всего дома. Им достаточно было показать умение вести домашнее хозяйство и свою годность к семейной жизни. После первой менструации девочке заплетали косу (до этого она ходила с распущенными волосами) и обряжали в юбку-поневу. Мать дарила дочери свое веретено, прялку и кокошник. Это был сигнал, что она готова к сватовству и продолжению рода.

В древности почти во всех племенах ребенок становился полноценным членом племени только после соответствующего обряда, который мог быть довольно жестоким. Знаменитый африканский охотник Джон Хантер вспоминал, что у племени масаев юноша считался взрослым только после того, как поймал льва за хвост и удерживал беснующегося хищника, пока его соплеменники не заколют царя зверей копьями. Один из вариантов инициации в современных реалиях показан в фильме «Солдат Джейн», в котором, для того чтобы стать офицером элитного спецназа, героине в исполнении Деми Мур пришлось перенести настоящую пытку.

Свадьба: «и я там был, мед-пиво пил»

Свадьба требовала от семей жениха и особенно невесты напряжения всех сил и представляла собой мероприятие с огромным количеством участников. Ритуал бракосочетания был продуман и расписан до мелочей и состоял из множества пунктов – от сватовства до свадебного пира. Последний мог быть «двухступенчатым»: первый день гуляли в доме жениха, а во второй отправлялись в дом невесты, вернее, уже молодой жены, где она демонстрировала родне мужа свои хозяйские способности.

Свадебная эпопея состояла из следующих пунктов: сватовство, смотрины, помолвка, вытие с расплетанием косы невесты, девичник/мальчишник, свадебный поезд (приезд жениха), свадебный выкуп (вено), венчание, гуляние, свадебный пир, обряд брачной ночи и продолжение веселья.

Вариантов заключения брака в дохристианской Руси было несколько: покупка невесты с выплатой вено (калыма), привод невесты в дом жениха и, наконец, умыкание приглянувшейся девицы по взаимной договоренности или без оной. Древляне традиционно крали девиц «от воды», другие племена – на игрищах, устраиваемых между селами.

Община спокойно относилась к бракосочетанию вокруг ракитового куста и ничего не имела против девушек из «мужских домов». В те времена отношение к сексу сильно отличалось от принятого в христианстве, о чем говорят многочисленные жалобы церковников на разнузданный характер празднований Ивана Купалы и некоторых других праздников. Особенно заметно влияние язычества было на свадьбе, где большую роль играли фаллические символы и матерные частушки.

Здесь мы не будем обсуждать все этапы свадьбы, поскольку книга посвящена не ей, но вот на символике некоторых моментов можно остановиться поподробнее.

Начнем с того, что свадьбы на севере заметно отличались от таковых на юге и западе. У северян они были более трагичными, если можно так выразиться. Расстояния между деревнями там были большими, дороги – непроходимыми, и девушка, уезжая из дома (если жених был не