Славянский фольклор. Тайные смыслы сказок, обрядов и ритуалов - Ирена Гарда

Изначально полом в избе была хорошо утоптанная земля, от которой зимой тянуло холодом. Но однажды какая-то светлая голова сообразила настелить дощатые полы. В доме стало заметно теплее. Следующим логичным шагом стало стремление еще больше приподнять жилье, изолировав его от скованной морозом земли. Так появился невысокий полуподвал – подклеть, в которой крестьяне хранили незамысловатые припасы и держали мелкую живность.

Из сеней дверь вела непосредственно в избу, которая изначально называлась истьбой, то есть отапливаемым местом, от слова «истопить». Ее обязательным элементом была печь, над которой располагался дощатый настил – полати, куда забирались по специально пристроенной лесенке. Это было самое теплое место в доме. Обычно там спали детвора и старики. До появления печных труб дым во время топки печи шел в комнату и выходил через окно, сени или специальное отверстие в крыше. Сколько при этом было пожаров и сколько угорело народа – страшно представить.

Вдоль всех стен, намертво прибитые к бревнам, тянулись широкие лавки, на которых спали хозяева. Левая сторона избы, считая от двери, была мужской и называлась коником, поскольку хозяин хранил там упряжь и другие свои вещи. Направо – так называемый бабий кут: там стряпала, стирала, рукодельничала и возилась с детьми хозяйка. Обычно он отделялся от основного помещения деревянной перегородкой или занавеской.

По диагонали от печи, на востоке находился красный угол с божницей, украшенной вышитыми полотенцами. Это было самое важное место в доме, и по тому, как близко к красному углу усаживали гостя, можно было судить о его важности для хозяев.

Если же печка в помещении отсутствовала, то это была уже не изба, а чулан – клеть. В ней стояли сундуки с одеждой и хранился прочий скарб. Зимой ее использовали в качестве кладовки, а в летнюю жару в ней могли спать хозяева.

Не меньшей защитой пользовался двор. Как вы помните, там жили дворовый, банник, овинник и другие низшие духи, которых хозяева периодически задабривали подношениями. Однако надежда на них была плохая, поэтому охранительные знаки наносились на все, что так или иначе могло подвергнуться атаке навьев: на ворота, телегу, амбар и т. д. Последний зачастую охраняла фигурка Мокоши с опущенными руками. Если же надо было куда-то ехать, то под дугу вешался колокольчик – младший брат церковного колокола. В его обязанности входило распугивать своим звоном нечисть, для которой дорога, а тем более перекрестки – любимое место засад на добрых людей (как, впрочем, и для настоящих разбойников).

После окончания строительства начинался переезд, сопровождавшийся множеством ритуалов. Первым делом в избу запускали переночевать кошку, чтобы она приняла на себя удар, если вдруг туда пробрались навьи. На следующий день в дом торжественно заходил хозяин с квашней и иконой в руках, за которым жена несла курицу. После этого из старого дома в новый зазывали домового: «Домовой, домовой, пойдем со мной!» Произнеся эти слова, хозяйка переносила на хлебной лопате в новый дом горшок с горячими углями. Считалось, что домовой в этот момент перебирался вместе с ней.

Последним аккордом на новоселье устраивался пир, на который не жалели денег. Поскольку в постройке дома, как правило, участвовала вся община, то и гуляла вся деревня.

Но все, даже самые шумные праздники, когда-то заканчиваются. Уходил, наконец, самый назойливый гость, и семейство начинало обживать новое жилище, пока оно не становились родными, соответствуя принципу «мой дом – моя крепость». Здесь проводились домашние обряды, устраивались пирушки, рождались дети, веселились на свадьбах и рыдали, оплакивая усопших.

Охрана дома от невидимых врагов не ограничивалась его внешними стенами, окнами и крышей. Не меньше оберегов ждало врагов внутри. Все, что было связано со здоровьем хозяев и их бытом, покрывалось защитной символикой: посуда, мебель, инструменты для изготовления одежды и сундуки. Сакральная языческая символика проникла даже в красный угол, в котором находилась божница с иконами. На ней тоже вырезались защитные знаки, которые присутствовали и на украшавших ее рушниках.

При раскопках в Новгороде в слоях, относящихся к язычеству, не раз находили небольшие фигурки бородатых мужчин. Ученые предполагают, что эти чурочки – изображение домового, которого в данном контексте можно рассматривать как Чура (Щура) – предка семьи, от имени которого пошло слово «пращур», а также восклицание «Чур меня!», призывавшее предка заступиться за своего потомка. Как мы помним, домовой был внешне безобидным, но сильным домашним божеством, от которого зависела вся жизнь семьи. При неуважительном к себе отношении он мог выжить хозяев из избы, а то и устроить пожар.

Мебель в основном покрывалась солярными и земными знаками, а на посуде для готовки и емкостях для хранения пищевых продуктов преобладали символы плодородия. Таким образом в дом призывалось изобилие. Не меньше оберегов изображалось на столовой посуде, из которой ела семья. На всех тарелках, ложках, ковшах, ендовах красовались солярные знаки, символизировавшие не столько солнце, сколько его движение. Часто их рукояти украшали головы коней или водоплавающих птиц (уточек, гусей, лебедей).

Очень важным моментом в крестьянском хозяйстве было изготовление одежды. Чтобы обезопасить полотно от происков навьев, все предметы, служащие для ее изготовления, – валек, трепало, гребень, веретено, прялка, ткацкий станок – густо покрывались защитными символами. Это делалось для того, чтобы одежда, изготовленная с их помощью, надежно оберегала своего хозяина от сил зла на «злых ветрах». Тут были солнечные и земные знаки, круги белого света, знаки воды и плодородия.

Обработка льна начиналась в октябре и продолжалась всю зиму. Все работы, связанные с прядением и ткачеством, происходили под покровительством Мокоши, которую потихонечку вытеснил образ Параскевы Пятницы. Видимо, в честь нее вальки для льна и белья напоминали фигуру богини, как ее изображают на вышивках.

Отдельным произведением искусства были прялки, которыми древние мастерицы хвастались друг перед другом. На них безвестные художники изображали сакральную картину мира – от солярных знаков до подземного ящера. Иногда на них изображалась Мокошь с сидящими на ветвях птицами и двумя конями.

Заклинательная сторона женского костюма состояла из множества компонентов, отражавших картину мира древних славян. Их костюмы, помимо вышивки и сотканного по всем правилам полотна, дополняли украшения, несущие большую смысловую нагрузку. На головном уборе присутствовали символы, связанные с небом: птицы, солнце, мировое древо. Птицы также украшали спускавшиеся с головных уборов рясны, к которым крепились подвески с изображением семарглов, грифонов и