Мифы Тибета - Дмитрий Греков

руке. Ведущий церемонию монах и лугон начинали партию в кости, чтобы определить, кто должен быть изгнан. Монах бросал кубик, на сторонах которого было много кружков, тогда как на кубике лугона был только один кружок на каждой стороне. Трижды они кидали кубики, и каждый раз лугон проигрывал. В приступе ярости он топтал свой кубик и убегал. Пока лугон бежал к реке Уй и садился в лодку, монахи исполняли танец победы, после чего церемониальным маршем следовали за ним. Лугон же уплывал в монастырь Самьяй, где, исполняя роль козла отпущения, приносил пожертвования и молился уже за собственное благополучие. Считалось, что, продав свою жизнь нечистым духам ради спасения далай-ламы, он рисковал стать их жертвой и навлечь на себя опасность гибели.

Амулетами могли быть различные предметы – от полоски бумаги с напечатанным текстом молитвы, обернутой вокруг головы, до случайных отбросов, которые носили на шее, запястье или хранили в шкатулке гау. Детям к руке привязывали шнурок с магическим узлом, защищавшим их от бед. Воины же носили на плече обереги, которые, по поверьям, могли спасти их от стрел и пуль. В гау также клали небольшое изображение какого-либо божества.

Иногда амулет обретал силу лишь при соблюдении определенных условий. Например, считалось, что он может защитить воина от пуль только в том случае, если ни самого героя, ни его оружия не касалась женщина на протяжении какого-то времени до сражения. Особым оберегом был и конь-ветер, распространение которого, как верили, приносило удачу как отдельным людям, так и всей стране.

Монастырь Сэра. Лхасa, Тибет

В древнем и средневековом Тибете редкая сделка или ссора проходили без клятв и проклятий. Проклятие обещали тому, кто нарушит клятву, призывая в свидетели божеств неба и земли, гор и рек, солнца, луны и звезд. В Каме до сих пор, давая клятву, тибетцы приносят в жертву животных и призывают в свидетели небо. При особенно важных клятвах ставили камень с надписью. Считается, что в таких случаях тибетцы также создавали антропоморфные статуэтки, символизировавшие жертвенных свидетелей клятвы. Племена клялись на оружии, обещая помогать друг другу в борьбе с общим врагом.

Существовал и другой любопытный способ принесения клятвы: давший обет сжигал лист с текстом клятвы, затем съедал пепел с супом. Так поступали и друзья, поклявшиеся поддерживать друг друга; они писали текст обязательства на бумаге, сжигали ее, смешивали пепел с чаем и вместе выпивали напиток в знак клятвы. Члены одного клана клялись в кровной солидарности: для этого убивали яка, стелили его шкуру изнанкой вверх, поливали ее кровью, и все клянущиеся проходили по окровавленной шкуре, окрашивая ноги кровью жертвенного животного, после чего съедали его мясо.

Проклятия накладывали на питьевую воду; этот ритуал, называемый качу, впоследствии вошел в тибетские буддийские обряды. Другое распространенное проклятие заключалось в том, чтобы зарыть «имя» и изображение врага в землю и обратиться к божествам с просьбой о его смерти.

Жизнь древнего и средневекового тибетца проходила в мире таких представлений, многие из которых восходили к первобытно-общинному строю. Они определяли его мировоззрение, повседневное поведение в обществе и, соответственно, его культуру.

Заключение

Тибетская мифология, как и все прочие в мире, впитала в себя образы и сюжеты из самых разных источников. Древняя местная религия бон вступила в противоборство с буддизмом, который пришел в Тибет из Индии. Это столкновение стало источником множества легенд и преданий, где реальные события переплелись с вымыслом. Несмотря на поражение, приверженцы бон не исчезли, а сумели интегрироваться в буддизм, придав ему ту особенность, которая отличает тибетский буддизм от других региональных форм этой религии.

Несомненно сильное влияние бон и на взгляды тибетцев о посмертной жизни и перерождении души: синтез шаманизма и «классического буддизма» породил произведение «Бардо Тхёдол» (она же «Тибетская книга мертвых»), до сих пор служащее неиссякаемым источником вдохновения для самых разных научных, околонаучных, эзотерических и откровенно шарлатанских практик далеко за пределами Тибета.

С другой стороны, шаманизм и магия сплелись с древними воинскими преданиями, породив эпос о Гэсэре, небесном заступнике, непобедимом воителе и правителе, защищающем народ Тибета от врагов внешних и внутренних. А «низовой фольклор», чураясь пафоса и высоких материй, перерабатывал «серьезные» сюжеты в жанрах сказки, предания и байки, а также генерировал сатирические мотивы в рассказах о «мире говорящих животных» и тибетском народном варианте трикстера – дядюшке Дэнбe (Аку Тэмбэ).

Также мифология «ушла» в повседневную жизнь тибетцев, переплетаясь там с древнейшими традициями, и породила целый комплекс представлений о связях человека с миром, повлияв на приметы, символы и обычаи, окружающие человека каждый миг его существования.

Весь этот огромный мир автор и постарался в меру своих скромных сил, знаний и умений приоткрыть для интересующихся читателей. Возможно, для кого-то это станет стимулом поглубже изучить культуру такого уникального и необычного места на планете, как Тибет. И в этом случае автор будет считать свою задачу исполненной…

Примечания

1

Отсылка к названию книги Кицунэ Миято «Все было совсем не так». – Примеч. ред.

2

Сумеру (Меру) – священная гора в мифологии индуизма, центр материального мира, обитель богов.

3

Ярлунгская династия – царская династия, правившая в каньоне Ярлунг – долине Брахмапутры – предположительно с V по IX век нашей эры.

4

Первый месяц весны.

5

«Главный день» – 15-е число.

6

Ваджра – ритуальное мифологическое оружие в индуизме, тибетском буддизме и джайнизме.

7

Титул женщины-правительницы в Индии.

8

Цит. по: Тракхтунг Гьялпо. Жизнь Марпы-переводчика // Великие учителя Тибета (сборник). – М.: Институт Общегуманитарных Исследований, 2003. – С. 34.

9

Цит. по: Долпопа Шераб Гьялцен. Буддийское учение времен Крита-Юги (Четвертый собор) / пер. с тиб. В. Батарова; под ред. Д. Устьянцева. – М.: Шечен, 2007. – С. 15.

10

Лубсан Данзан. Алтан Тобчи (Золотое сказание) / пер. с монгольского Н. П. Шастиной. – М.: Наука. 1973. – 440 с. (Памятники письменности Востока. Вып. X).

11

Чже Ринпоче, Чже Досточтимый и Драгоценный – уважительное прозвище, данное Цонкапе.

12

Рерих Ю. Н. Сказание о царе Кэсаре Лингском / пер. с англ. О. В. Альбедиля. Тибет и Центральная Азия.