Время тьмы - Майкл Коннелли
— Хорошо, я поняла.
— Так вот что сделал Альберт Ли. Только это займы под высокие проценты, это граничит с ростовщичеством, но не переходит грань дозволенного. Это законно, и Альберт пошел по этому пути. Он взял три разных кредита на общую сумму в сто тысяч, все перевернулось с ног на голову, и он не смог их выплатить, потому что его судебные иски все откладывались и откладывались. Итак, вскоре его специалист по займам берет бизнес в свои руки. Он оставляет Альберта за главного и управляет заведением, он платит ему зарплату и, и вот в чем дело, он заставляет его оформить страховой полис для ключевых персон на случай, если с ним что-то случится.
— О, черт. Сколько?
— Миллион.
— Итак, Альберта замочили, а кредитору заплатили.
— Точно.
— Но вы не смогли возбудить дело.
— Не смогли добиться этого.
Босх указал на стопку документов на столе.
— Например, вот это. Я догадываюсь, кто это сделал, но не могу довести дело до конца. Но в отличие от этой семьи, Альберт пошел по пути своего убийцы. Для некоторых людей волк врывается в дом. А такие, как Альберт, сами приглашают волка в дом.
— Так что никакой симпатии к парню, который приглашает волка войти. Как это согласуется с "все имеют значение или никто не имеет значения"?
— Парень, который открывает дверь, по-прежнему имеет значение. Но невинные на первом месте. Когда я раскрою все эти дела, мы сможем поговорить о следующей волне. Все по-прежнему имеют значение. В сутках не так много часов, а дней в году не так много.
— И вот почему парень, убивший целую семью, находится на вершине твоей кучи.
— Ты поняла.
Бэллард кивнула, когда переварила мнение Босха о том, что нужно, чтобы либо увлечься делом, либо поставить его в конец очереди.
— Итак, — наконец сказала она. — В деле Альберта Ли кто был решающим фактором?
— Это был врач, — сказал Босх. — Вообще-то, дантист. Его звали Джон Уильям Джеймс. Его офис находился в Марине, и я думаю, он заработал столько денег на установке зубных пломб, что начал заниматься факторингом.
— Ты сказал "был" и что "его звали Джон Уильям Джеймс".
— Да, с твоим делом это будет проблемой. Джон Уильям Джеймс мертв. Через пару лет после убийства Альберта Ли Джеймса тоже замочили. Он сидел в своем Мерседесе на стоянке возле своего офиса, когда кто-то всадил и ему в голову пулю 22-го калибра.
— Черт.
— Вот и твоя зацепка, да?
— Возможно. Но я все равно хотела бы посмотреть, сможешь ли ты найти хронологию по делу и все остальное, что у тебя есть.
— Конечно. Оно либо в кладовке под навесом для машины, либо под домом.
— Под?
— Да, я построил там кладовку после того, как вышел на пенсию. Там довольно мило. У меня даже есть скамейка, когда я спускаюсь и просматриваю дела.
— Что, я уверена, ты часто делаешь.
Босх не ответил, что она восприняла как подтверждение.
— Кстати, — сказала Бэллард. — Как у тебя дела со всем... что связано с радиацией?
Она заколебалась, не произнося слово лейкемия.
— Очевидно, я все еще на ногах, — сказал Босх. —Я принимаю таблетки, и, похоже, они помогают мне держать себя в руках. Это может вернуться, но пока у меня нет никаких претензий.
— Приятно слышать, — сказала Бэллард. — Так ты не против поискать этот хронометр сейчас?
— Конечно, я сейчас вернусь. Это может занять некоторое время.
Хочешь, я снова включу музыку?
— Все в порядке, но я собиралась спросить, что это у тебя играло, когда я подъехала? В ней был ритм.
— "Compared to What". Некоторые говорят, что это была первая джазовая песня протеста: "Никто не дает нам ни рифмы, ни причины. Если есть сомнения, они называют это изменой".
— Хорошо, включи это снова. Кто это?
Босх встал и подошел к стереосистеме, чтобы нажать кнопку воспроизведения. Затем он уменьшил громкость.
— Изначально Эдди Харрис и Лес МакКанн, но в этой версии Джон Ледженд и The Roots.
Бэллард расхохоталась. Босх снова нажал на кнопку.
— Что? — спросил он.
— Ты меня удивляешь, Гарри, вот и все, — сказала Бэллард. — Я не думала, что ты слушаешь что-либо, записанное в этом столетии.
— Это больно, Бэллард.
— Прости.
— Я сейчас вернусь.
9
Бэллард была в гараже своего кондоминиума, доставала из багажника сумку с инструментами, держа под мышкой распечатки от Босха, когда к ней подошел мужчина. Она напряглась, осматривая гараж, но больше никого вокруг не увидела. В сумке с инструментами был ее пистолет.
— Привет, соседка, — сказал мужчина. — Я просто хотел представиться.
Ты двадцать третья, верно?
Она поняла, что он имеет в виду номер ее квартиры. Она прожила в этом здании всего несколько месяцев, и, хотя в нем было всего двадцать пять квартир, она еще не познакомилась со всеми своими соседями.
— Да, привет, — сказала она. — Рене. Они столкнулись локтями.
— Я Нейт из тринадцатой, прямо под тобой, — сказал он. — С Новым годом!
— И тебя с Новым годом, — ответила Бэллард.
— Моего компаньона зовут Роберт. Он сказал, что встретил тебя, когда ты перевозила вещи.
— О, точно, да, я познакомилась с Робертом. Он помог мне затащить столик в лифт.
— И он сказал, что ты коп.
— Да.
— Думаю, в наши дни не лучшее время быть копом.
— В этом есть свои моменты. Не все хорошо, не все плохо.
— Просто, чтобы ты знала, я присоединился к протесту "Жизни черных имеют значение". Не держи на меня зла.
— Я не буду. И я согласна, что жизни черных имеют значение.
Бэллард заметила, что у него был шлем и велосипедная экипировка, в том числе обтягивающие велосипедные шорты с подкладкой на ягодицах, которые выглядят неловко, когда вы слезаете с велосипеда.
Она хотела сменить тему, не нагрубив соседу.
— Ты катаешься? — спросила она.
Это был глупый вопрос, но лучшее, что она смогла придумать.
— Я использую любую возможность, — ответил Нейт. — Но я уверен, что у тебя другое хобби.
Он указал на доски, которые Бэллард прислонила к стене гаража перед своим "Дефендером". Одна была ее доской для гребли в спокойные дни, другая - ржавым мини-танкером для серфинга на закате. Остальные ее доски лежали в кладовке кондоминиума, но ее шкаф был полон, и она знала, что, оставляя свои наиболее используемые доски в гараже, рискует тем, что они могут быть украдены. Рене надеялась, что камеры
