Нино и её призраки - Анна Теплицкая
В тот момент Николай Васильевич стоял около рабочего стола, на котором ползущими стопками лежали тетради: достал новую и уже минут десять трудился над листочками, с запредельной скоростью заполняя все новые и новые страницы. Я так быстро писать никогда не умела, мне редко приходилось работать руками. Я стала вспоминать, когда вообще пользовалась ручкой: получается только в те разы, когда надо ставить подпись на галочках в документах. Когда я уже подумывала отпроситься у него и сходить за кофе, он сказал:
— Вы помните, я говорил, что наша терапия будет зависеть от двух факторов: вашей гипнабельности и внушаемости? Настало время проверить, сможете ли вы вообще войти в нужное состояние. Давайте попробуем сегодня, готовы?
— Подождите, — я занервничала. — А что мне делать?
— Не волноваться. Я вам все буду говорить, не переживайте.
— Я буду вас слышать?
— Да, у загипнотизированных слух бывает в двенадцать раз чувствительнее, чем в нормальном состоянии. Интересный факт: вы не будете реагировать на других людей, если они сюда войдут, вы будете слышать только меня, подчиняться и исполнять мои внушения беспрекословно.
— Ого, заявочка.
— Установим раппорт — помните что это? Постарайтесь скопировать мое дыхание. Дышите в том же ритме и темпе, как я, следите за глубиной, Нино. Вдох и выдох, вдох, выдох. Не зажимайтесь, просто дышите.
В тишине я сосредоточилась, сконцентрировалась на своем теле. Мне не понравилось, что сказал Николай Васильевич: «подчиняться и исполнять внушения беспрекословно». А если я не захочу, смогу ли я каким-то образом противиться этому внушению?
— Нет, так у нас ничего не получится, — прервал он мои мысли.
Я открыла глаза:
— Почему?
— Вы мне не доверяете, не можете расслабиться.
— Как вы поняли?
— Видно по вашей позе. Основной страх перед гипнозом — это потеря контроля. Давайте так… — Николай Васильевич подошел к сейфу, открыл и достал из шкафа сертификаты и дипломы. — К врачу должен быть высокий уровень доверия. Чтобы вы начали мне доверять, я докажу, что мне можно доверять. Я учился на врача шесть лет, потом еще два года в ординатуре, потом ушел жить в леса, чтобы в течение семи лет постигать внутренние механизмы работы человеческой памяти. После сорока лет долгое время изучал гипнологию в Азии…
Я повертела в руках бумажки: гипноз был темой его диссертации.
— Честно говоря, Николай Васильевич, мне все равно. Я не верю в дипломы. У меня у самой их нет, и мне они ни о чем не говорят. Как я вообще могу довериться человеку, которого вижу третий раз в жизни?
— Вот, подумайте.
— Не знаю, скажите мне.
— Я тоже не знаю, Нино, это очень индивидуально. Тут вы должны помочь мне, ведь транс — в первую очередь результат сотрудничества. Нам с вами нужно выстроить человеческие отношения, которые существуют, к примеру, между учителем и учеником, врачом и пациентом, родителем и ребенком. Это определенный уровень доверия и принятия. Если у нас получится, любые техники будут приносить результат, а если нет, то увы.
— Как же это сделать?
— Представьте: вы встречаете мужчину, для вас первое время он чужой, потенциально опасный.
В какой момент вы начинаете ему доверять?
— После секса.
— Извините, спать я с вами не могу. Врачебная этика, — на полном серьезе ответил он.
Этот старый дурачок подумал, что я бы хотела заняться с ним сексом, вот забавно. Да я бы даже не посмотрела в его сторону, не будь мы с ним заперты в одном кабинете. Я чуть не расхохоталась, но сдержалась: этого мужичка нельзя обижать, он может еще пригодиться.
— Тогда нет других вариантов.
— Вы считаете человека за своего только после физической близости?
— Вот только не надо сейчас меня судить.
— Замрите, Нино, закройте глаза. Что бы я сейчас ни сделал, не открывайте их.
Он подошел ко мне и положил руки на плечи, мягким усилием заставил распрямиться и принять нужную позу: ладони лежат на коленях, ступни устойчиво стоят на полу.
— А сейчас, когда вы сидите так удобно и расслабленно, подумайте о своем теле. Я хочу, чтобы вы почувствовали разницу между ощущениями правой и левой руки, ощутили слабое тепло, проникающее в вас, на кончиках пальцев: большой, указательный, средний, безымянный, мизинец — чувствуете? Покалывание в правой ладони, теперь в левой. Я очень легко касаюсь вашей правой руки. Мои пальцы на вашей ладони, вы чувствуете кончики моих пальцев? А своих?
Как только это началось, для меня стало очевидным, что сам гипноз имеет сильный сексуальный подтекст. Еще бы: по сути, ты передаешь власть над собой другому человеку, при этом сознание затуманено, а чувства вскрыты и выставлены напоказ, очень уязвленная позиция, как раз для тех, кто тащится от нижней роли. Интересно, как это — заниматься сексом под гипнозом? Если бы Николай Васильевич был помоложе и посимпатичнее, я бы наверняка ему все это предложила, но уж слишком он неподходящий для такой роли персонаж — как бы это сказать, нафталиновый. Слово «нафталин» само отдавало нафталином.
Врач аккуратно держал меня за кисть — я ощущала грубоватые шершавые кончики его пальцев, пальцев человека, у которого есть предрасположенность к артриту: четыре сверху, большой снизу, и совершал мелкие движения, чередуя нажим. Я подумала, что он играет со мной как кошка с мышкой. Мне стало от этого щекотно.
— Спокойно, Нино. Я забочусь о вас, вы можете мне доверять, полностью. Транс углубляется. Вы устали, Нино, вам нужно немного отдохнуть и расслабиться. Когда вы последний раз отдыхали? Почему бы вам действительно не успокоиться, Нино? Здесь вы в безопасности.
Он несколько раз повторил мое имя, проговаривая каждую букву, это показалось мне даже слишком интимным, словно он хотел установить со мной настоящую близость. Мысли затуманились: я погружалась в странное состояние, не
