Нино и её призраки - Анна Теплицкая
— Пускай. Сейчас еще не время акцентировать внимание на мелочах. У вас для этого будет достаточно времени позже. Как ощущения?
— Мне кажется, что каждая половина моей грудной клетки дышит в своем ритме.
— Бывает. Будем осваивать виртуальные манипуляции. Вы видите проемы, дыры или фотографии, куда вы можете зайти?
— Двери, — я сделала пару шагов вперед. — Все разные.
— Это символичные проходы в ваши воспоминания. Ни единой повторяющейся двери быть не должно, потому что все ваши воспоминания находятся в разных местах.
— Я могу зайти в любую, которая мне понравится?
— Вообще-то да. Но если вы помните, мы планировали, что вы заново переживете день вашей свадьбы.
— Как же я узнаю, за которой дверью моя свадьба?
— О, это легко. День бракосочетания — событие, бесспорно, знаменательное, даже для вас, значит, дверь где-то рядом, в первых рядах, вам не составит большого труда ее найти, она большая и яркая, возможно, белоснежная, украшенная ленточками.
Я направилась вперед, попутно рассматривая двери: серая под мрамор, межкомнатная одностворчатая, с окошками, такая же, как в маминой спальне в квартире на Чернышевской, зеркальная без ручек, обыкновенная коричневая, большая деревянная с латунной ручкой и замочной скважиной, похожая на дачную. Наконец я остановилась перед нужной: Николай Васильевич был прав, найти ее было несложно — это шикарная свадебная арка, усеянная белоснежными цветами, она благоухала на весь коридор, точно такая же, как та, под которой мы с мужем обменивались кольцами тринадцать лет назад.
— Не точно такая же, а она самая и есть, — сказал голос.
— Так, значит, это не просто двери? Они как-то связаны с тем, что за ними.
— Естественно. Ваше сознание подсказывает вам всеми силами. Заходите, Нино.
Я подошла к арке вплотную, туман внутри нее рассеялся, и я сделала шаг.
Глава 13
Свою свадьбу я помнила обрывками, в основном по нескольким застывшим снимкам.
Момент нашей регистрации (мы расписались прямо под Ростральными колоннами), потом грандиозный прием в одном из самых изысканных петербургских ресторанов с видом на Эрмитаж, тост отца, пляски босиком до шести утра, мамины слезы, но все урывками или полностью скомпилировано из фотографий. То же самое происходит с воспоминаниями из детства: мы фиксируем изображение и через года нам кажется, что мы в действительности помним именно то синенькое платье, разбитую коленку, мамину прическу, красный телефон на стене, но на самом деле это заимствованные образы.
У нас даже было длиннющее свадебное видео, которое мы включили на вторую годовщину, а потом ни разу не пересмотрели. Но ни один фильм не напоминал мне, как сдавил грудь свадебный корсет, как жарко было в тот день на улице, как ныли ноги, зажатые в крохотных, но красивейших туфлях на высоком каблуке. Сейчас я ощутила все это в полной мере. Это была я. Двадцатиоднолетняя. Стояла на стрелке Васильевского острова и готовилась выйти замуж за мужчину, с которым проживу по меньшей мере следующие десять лет. Я подняла ногу и повертела туфлей: стразы переливались на солнце всеми красками.
Я забыла, что в день свадьбы мы с Алексеем Александровичем поссорились. Он опоздал на двадцать минут, не забрал меня вовремя из салона красоты. На это я обиделась и не разговаривала с ним всю дорогу до церемонии. Сейчас воспоминания освежились и проявились мелочами: я знала, что было накануне свадьбы, и месяц назад, могла повторить телефонный разговор с Ией недельной давности, он весь был полон моих девичьих сомнений — выходить ли все-таки замуж? Вернулись забытые чувства к Геле и детский страх перед отцом. Мой жених старше меня на целых девять лет. Что же я делаю? Я не готова совершенно. Но он такой классный, просто с ума сойти!
Вот, значит, какие мысли у меня были. На меня обрушилась неуверенность, и я занервничала. Тогда я особо ничего не знала об Алексее Александровиче, мы были знакомы всего год. Мне оставалось лишь надеяться, что я делаю правильный выбор. Что со временем он из дерзкого молодого мужчины превратится в надежного спутника, его страсть переплавится в осознанное чувство, а не пройдет, не смоется бесследно. А вдруг все будет по-другому, вдруг он бросит меня через месяц? Вдруг ему нужны деньги Тамази? Откуда я знаю, что ему можно доверять? Он умен, а я дура. Папа же здесь? Он защитит меня в случае чего.
Я стояла и беспомощно озиралась. Я не видела себя со стороны, а это было бы любопытно, мне казалось, что никогда я не была красивее, чем в день свадьбы — капризуля, которая в глубине души всегда хотела быть пойманной. Алексей Александрович стоял рядом, и я поразилась тому, насколько он молод. Он всегда казался мне взрослым мужчиной, серьезным и в меру непонятным, его мысли и истинные намерения были от меня хорошо скрыты. Но сейчас я видела перед собой трепетного молодого человека тридцати лет с лучистыми глазами, мне было очевидно, что он сильно нервничает из-за большого количества гостей, обращенного на него внимания, грядущей ответственности, из-за этого улыбается в абсолютно не свойственной себе манере — за годы нашей жизни я больше никогда не ловила на его лице эту странную подергивающуюся ужимку. При этом, без тени сомнения, он был абсолютно счастлив. Когда в меня влюбился Алексей Александрович, я подумала, что это знак свыше. Это был человек, за которого я реально могла выйти замуж, а не Гела, по которому я столько лет сходила с ума. Я посмотрела в честные зеленые глаза и подала ему руку. Гости зааплодировали.
Мысли опять заполонили сознание. При должном усердии я могла притормозить и разобрать все чувства и эмоции даже не со стороны, а под еще более интересным ракурсом — с высоты прожитых лет, ведь сознание тридцати трехлетней женщины сильно отличается от незамутненного сознания двадцатилетнего существа. Как вообще можно выходить замуж за того, кого знаешь только год? С другой стороны, допустим, мы проживем вместе еще пять-шесть лет, не расписываясь, — разве это может служить гарантией, что на шестой год я внезапно не
