Перстень Мораны - Александра Кармазина
Кира сидела на софе. Горестно опустив плечи, она совсем не понимала, что происходит и где она находится. В голове было столько разных мыслей, что, казалось, вот-вот мозг просто взорвется. Визит Мораны окончательно добил Долинскую, которой и так хватило новостей о ее так называемом предназначении. Ну, вот почему всем выпадают нормальные адекватные вещи? Кто-то должен спасти мир, превратившись в женщину-кошку, кто-то борется по ночам с преступностью либо наказывает зло, спрятав лицо за маской или не утруждаясь даже в этом, как делал это знаменитый Каратель*. А она? Ей почему-то надо не спасать мир, а уничтожать его!
— Ты не можешь требовать от нее такое, — продолжал стоять на своем Сергей, обращаясь к Вике. — Нельзя убивать ради спасения.
— Ну, извините, что я не такая правильная, — развела руками Забельская. — Да, я не из тех лицемеров, что любят красиво отмазываться, уходя от ответственности. Ложь во благо и все такое… Да, я с легкостью бы прикончила пару сотен незнакомых мне людей, чтобы дать Аленке и Вадиму шанс создать семью и родить детей, чтобы Иван…
— Хватит! — вмешался Велес, который все то время, пока студенты пререкались, молча раздумывал над чем-то своим.
Бог стоял у окна, глядя в сторону соснового бора. На его красивом лице не было никакого выражения, не отражалось абсолютно никаких мыслей. Казалось, Велес мысленно покинул пределы этой комнаты, если не мира.
Забельская все же примолкла, но продолжала метать в сторону Долинской разъяренные взгляды. В ее голубых глазах все еще дрожали слезы.
Присев рядом с Кирой, Краснопольской обнял ее за подрагивающие плечи.
— Мы что-нибудь придумаем, — пообещал.
— Что мы придумаем, Сережа? — подняла на него полный безнадежности и отчаяния взгляд девушка. — Видит Бог, я не хочу становиться собачонкой Мораны, которая будет тащить палочку на крик «апорт». Какой у меня выход?
— Что угодно, только не это, — уверенно проговорил Краснопольский. — Ты не станешь жнецом. Я костьми лягу, но не позволю ей сделать это с тобой.
Кира тяжело вздохнула. Она уже думала над тем, что ей сказал Велес. Местами посещали мысли, что, возможно, именно для этого она и была рождена. Не всем же быть хорошими, в конце концов. Так в ее существовании появился бы хоть какой-то смысл. Пусть такой темный и тяжелый, но все же.
Вот только Сергей так отчаянно сражался за нее, так верил, что все может быть иначе. Он уже сам решил, каким должен быть выбор Киры. А она… она не могла сопротивляться его воле, потому что не хотела терять то, что между ними начало появляться. Он по-прежнему оставался ее единственным шансом быть нормальной. Именно поэтому Долинская не говорила ему о том, что тревожит ее душу. Как он отнесется к тому, что ее мнение во многом совпадает с Викиным?!
Кира очень боялась того момента, когда все закончится и им придется вернуться в город. Она сотни раз думала над тем, что сказать близким погибших друзей, но так и не смогла подобрать нужных слов. Как вообще такое можно объяснить?!
— Вы обязаны что-то сделать, — повернулся Краснопольский к Велесу. — Мы влипли во все это по вашей милости, как не крути. Помогите!
— Я должен очень хорошо все обдумать, — проговорил бог. — Нельзя ошибиться. Мы уже потеряли вашего друга просто потому, что каждый отвлекся на свои личные переживания и интересы, — и с укором взглянул на Богдана и Витольда.
Домовой отвел взгляд и по цвету кожи сравнялся с зеленовато-серой каминной плиткой. В глазах его больше не было и намека на былой огонь и ярость. Из них ушло все, что делало взгляд Богдана живым и таким притягательным. Теперь там сквозила пустота.
— Как вообще так вышло, что Морана прорвалась? — прищурился Велес.
— Я утратил контроль над домом, — тихо ответил Домовой. — Прошу прощения.
— Я говорил? — повернулся Велес к Витольду. Пройдя через комнату, он остановился возле хозяина соснового бора и… неожиданно для всех отпустил тому подзатыльник. — Я говорил, чтобы ты прекратил дразнить его?! Вот во что вылилось ваше ребячество!
Бог был раздражен, почти зол. От него исходили почти ощутимые волны негодования и легкой ярости. Велес с трудом сдерживался, чтобы не устроить разбор полетов. Его останавливало только присутствие студентов. Если бы не эти трое, давно бы полетели клочки по закоулочкам! Но Велес понимал, что на сегодня достаточно проявления божеской жестокости. Морана выполнила норму с лихвой. Теперь расхлебать бы…
— Значит, я во всем виноват теперь? — снова начал закипать владыка лесов Селивестра. Такой уж он был — скорый на слова и решения, необузданный.
— А кто? Ты для чего спасал это дитя? — указал на Вику Забельскую. — Для того, что бы ее зарубила Морана? Сколько раз говорить, что давно пора повзрослеть?! Столько живешь и…
— Не надо отчитывать меня, — наклонив голову, процедил Витольд, — да еще при них.
— О, в ком-то взыграло тщеславие? — всплеснул руками Велес, после чего залепил «лешему» еще одну оплеуху — на этот раз рука бога почти полностью видоизменилась, приобретая очертания медвежьей лапы. — Мальчишка! Найди уже в себе способность отвечать за свои слова и действия. Если бы ты не затеял эту перебранку, ничего не случилось бы. Ты лучше всех знаешь, как важна концентрация, если выставляешь барьер вокруг своих владений.
Витольд еще сильнее нахмурил брови, но ему хватило ума, чтобы промолчать. Он лишь стер с виска бегущую струйку крови и угрюмо смотрел на Велеса, но во взгляде читалось так много всего. Вероятно, высказаться хотелось по полной программе, но обжигающие медвежьи когти служили прекрасным аргументом к тому, чтобы держать рот закрытым.
— Чего насупился? — продолжал выговаривать бог мудрости и покровитель охотников. — Глядишь грозно… Имеешь, что сказать в свое оправдание?
Когда владыка лесов Селивестра продолжил хранить молчание, Велес легонько толкнул его двумя пальцами в лоб.
— То-то же! Наделал делов, дурень! Женщину свою обидел, — напомнил о Дарье, решив окончательно разнести самолюбие и гордость своего внука. — Мне теперь разбираться и думать, как все исправить, — с этими словами ринулся прочь.
В гостиной особняка повисла напряженная тишина. Она звенела в воздухе натянутой гитарной струной, готовая
