Перстень Мораны - Александра Кармазина

Тем временем, очертания фигуры окончательно пришли в норму, являя присутствующим высокую брюнетку в длинном белом платье. Его широкий шлейф почти полностью занимал всю гостиную. В руках она держала большой изогнутый серп, который уже занесла над Викой.

— Нет! — Кира рванулась в сторону однокурсницы, но словно натолкнулась на невидимую стену. — Нет!!!

Кто-то остановил ее, хватая больно за локоть. Оглянувшись, Долинская увидела, что ее держит жнец.

— Отпусти! — потребовала, но почувствовала, как пальцы еще плотнее сомкнулись на ее руке. — Отпусти, я сказала!

Он лишь отрицательно покачал головой и притянул ее ближе к себе. Жнец крепко обхватил талию девушки, практически лишая ее возможности двигаться.

Кире оставалось лишь беспомощно рваться из его объятий. Она видела, как серп Мораны начинает медленно опускаться, готовый вот-вот подсечь жизнь Виктории Забельской. Зубчатое острие сверкало и переливалось, предвкушая свежую кровь…

…кровь, которая брызнула во все стороны, когда Морана обрушила смертоносный удар.

Кира почти оглохла от душераздирающего крика. Лишь спустя какое-то время Долинская поняла, что кричала она сама. Казалось, вся существующая боль пронзила ее, когда в последний момент между Мораной и Забельской бросился Иван. Он закрыл Вику собой, в результате чего серп лишь чиркнул девушку по щеке. Остальной путь оружия Мораны был проложен через правую боковую часть шеи, спину и левый бок Ивана.

— Помнишь, — прошептал он, когда кровь хлынула у него изо рта, — я обещал, что умру за тебя? Я сдержал слово, — и рухнул к ногам Забельской.

Серп практически рассек наискосок тело парня. Теперь под ним расплывалась темно-алая лужа.

Оглядев дело рук своих, Морана с досадой поджала чувственные синевато-коралловые губы.

— Ну, что же, — проговорила она. — За неимением лучшего и этот сойдет.

Почти ничего не видя из-за застилающих глаза слез, Кира все еще не оставляла попыток освободиться из тисков жнеца. Она тянула руки к своему другу, безумно веря в то, что если окажется рядом, сможет помочь. В душе расцветала горячей болью такая рана, которой не затянуться уже никогда. Да лучше бы она оказалась там, на его месте!

— Иван… — прошептала Кира, закрывая глаза и с полным отчаяния и скорби стоном откидывая голову назад. Упираясь затылком в широкое плечо жнеца, судорожно выдохнула.

— Ванечка? — тонкий надломленный голосок Забельской буквально полоснул по живому. — Ванечка?

Вскинув влажные иголки ресниц, Кира увидела, как Вика опустилась на колени. Забельская хотела перевернуть Ивана на спину, но в последний момент ее руки перехватил Витольд.

Владыка лесов Селивестра оттащил девушку на пару шагов, не позволив ей дотронуться до тела.

— А ты? — повернулась вдруг Морана к Кире. — На что мне ты, если я должна делать это сама? — подняла окровавленный серп, обращаясь к жнецу, который все еще держал Долинскую.

Он не проронил ни слова, но взгляда не отвел. Просто молча смотрел в лицо до крайности недовольной богини, никак не оправдывая свое поведение.

— Сука, — прозвучало в тишине комнаты.

Это Кира слегка пришла в себя и теперь обратила на Морану полный ненависти взгляд.

— Что? — не сразу осознала случившееся богиня. — Что ты сказала?

— Я сказала, что ты — сука, — повторила Долинская. — Для чего там тебе эта жатва? Хочешь меня в новые жнецы?

Морана медленно обернулась к Велесу. В ее взгляде появилось выражение удивления, что было смешано с возмущением. Она сразу поняла, кто именно донес до Киры ее истинную роль. Причем, сделал это слишком рано.

Бог лишь развел руками. На его губах заиграла полная торжества улыбка.

— Дай только до тебя добраться, и я отрежу тебе голову твоим же серпом, поняла?

Снова взглянув на Долинскую, богиня снисходительно улыбнулась.

— Злишься? Гнев. Это хорошо — это первая ступень, — протянула богиня с удовлетворение. — Ну, удачи тебе, моя девочка. Знаешь, сколько пытались до тебя? Спроси: где они?

— Всегда что-то случается впервые, — возразила Кира.

— Что же, возможно, ты права. Вот только остерегись отрезать голову, которая обладает достаточной властью, чтобы вернуть тебе твоих друзей, например.

— Чего не пообещаешь, когда маячит вечное забвение, — прошипела Кира. — Ты врешь.

— Ивар, лгу ли я? — с улыбкой спросила Морана у своего жнеца.

— Она коварна, — проговорил жнец, чье имя, наконец, стало известно, — но у Мораны есть такая власть.

Вздернув подбородок, богиня с вызовом посмотрела на Долинскую. Во взгляде пронзительно-синих глаз заиграло похожее на озорство выражение. Она уже поняла, что нащупала именно ту нить, с помощью которой сможет превратить кого угодно в свою марионетку.

Кира взглянула на распростертое на полу тело Ивана, на трясущуюся от ужаса Забельскую, которую укачивал на руках Витольд. Он прижимал ее белокурую голову к своей груди, не позволяя открыть глаза. Чуть в стороне, возле кресла, где до этого сидел Богдан, стоял бледный, как стена, Краснопольский. На его искаженном потрясением лице читалось так много чувств, что Кира предпочла не разбираться в их природе. Она вернула взгляд Моране.

— Иди ко мне на службу, — предложила богиня смерти. — Я даже сделаю тебе поблажку — будешь моим жнецом — не стану наказывать за дерзость.

— Пошла ты, — уверенно проговорила Кира.

Богиня смерти и зимы пожала полуобнаженными, затянутыми в кружево, плечами. Белоснежное плетение на ее наряде почти повторяло цвет кожи. В слегка потускневших волосах серебрились прозрачные капли льда.

— Жатва уже началась. Зима еще не скоро. У меня сейчас нет той власти над миром, которая необходима для завершения жатвы. Только новорожденный жнец будет обладать достаточной магией, чтобы справиться. Но у меня вполне хватит сил, чтобы собрать еще пару душ…, — и красноречиво взглянула на Вику и Сергея.

Глава 47

— Какого хрена ты еще раздумываешь?! — орала Вика Забельская спустя около часа, когда богиня смерти убралась восвояси, пообещав вернуться за ответом Киры.

Уходя, Морана предельно ясно дала понять, что если ей не понравится решение Долинской — церемониться она не станет.

— Перестань, — поморщился Краснопольский.

— Что «перестань»?! — снова вспылила Виктория, судорожно хватая ртом воздух. — Она может все исправить, а ты мне тут «перестанькаешь». В