Джо Мэлоун. Моя история - Jo Malone

Оглядываясь назад, я понимаю, что если и был момент, когда я подумал: «Здесь я чувствую себя в безопасности», то это было именно на том завтраке. И все же, несмотря на то, что мы чувствовали себя в компании друг друга очень непринужденно, мы по-прежнему оставались на расстоянии, как две независимые стороны, выискивающие слабые места друг друга, исследующие границы, играющие в долгую игру.

Мы не виделись еще несколько месяцев, а встретились снова в Лондоне в день Гранд Национал, в ресторане Mirabelle в Мейфэре.

В такси я был невероятно нервным, вдруг забеспокоившись, что кто-то может заметить нас с Леонардом. Мы были еще далеко от стадии активных переговоров, но ситуация казалась настолько секретной и настолько насыщенной возможностями, что я чувствовал себя не в своей тарелке. «Расслабься!» — сказал Гэри в который раз. «Никто нас не увидит, а даже если и увидит, то ничего не поймет».

Когда мы сели за столик, спокойное поведение Леонарда быстро успокоило меня, и мы продолжили с того места, на котором остановились в Нью-Йорке, хотя разговор в основном касался наших продуктовых линеек, видения и прогнозов на будущее бизнеса. Было очевидно, что он хотел перевести диалог на более формальный лад.

До того, как принесли кофе, я извинилась и пошла в туалет. У меня кружилась голова. Все, что говорил Леонард, заставляло меня предвидеть сделку, которая выведет наш бренд не только в Америку, но и во весь мир. Я чувствовала, как медленно, но верно складывается такая огромная возможность, и мне нужно было время, чтобы все это осознать, поэтому я взяла несколько минут, чтобы собраться с мыслями, прежде чем вернуться.

Выходя из дамской комнаты, я услышала знакомый женский голос. «Джо!

О боже, нет. Я обернулась и увидела журналистку, которая шла ко мне.

«Как неожиданно! С кем ты обедаешь?»

Я запаниковала. А когда я паникую, убедительные невинные ложь — последнее, что приходит мне в голову. «О, это мой дядя! Мой дядя из Ирландии, он тренер лошадей...»

«Оооо», — сказала она, притворяясь удивленной. «Как странно, что он сидит здесь с тобой именно сегодня — в день Гранд Национал».

Пока я отчаянно искал еще одну ложь, она быстро пришла мне на помощь, спасая от дальнейшего унижения. «Джо! Я точно знаю, кто это!» — улыбнулась она. «Рада была тебя видеть. Приятного аппетита».

Меня разоблачили. Полностью разоблачили. Я поспешила вернуться к столу, боясь, что наш секрет раскрыт. «Леонард! Леонард! Журналистка нас заметила. И я сказала ей, что ты ирландский тренер лошадей!»

Он и Гэри не могли перестать смеяться, что, по крайней мере, облегчило мне душу, потому что я искренне думал, что секрет раскрыт. Но я зря волновался, потому что журналистка имела достаточно такта, чтобы не напечатать ни слова, даже в светской хронике. Более того, нам удалось сохранить в тайне все наши будущие встречи, которые в основном проходили в Нью-Йорке. С наступлением 1997 года наша сделка с Bergdorf Goodman фактически помогла нам создать идеальное прикрытие для наших регулярных поездок в Манхэттен.

Чем тщательнее мы проводили проверку и чем больше узнавали об Estée Lauder от их команды и сотрудников, тем больше я убеждался в том, что это подходит нам. Нам представили жену Леонарда, Эвелин, которая была красивой, умной, веселой и способной сразу понять суть любого вопроса. Встретив ее, я понял, что мы разделяем одни и те же ценности, как в бизнесе, так и в семье, и еще одна деталь мозаики встала на свое место.

Было много ночей, когда мы с Гэри ворочались в постели, обсуждая все «за» и «против» приобретения. Сердце говорило «да», но разум сомневался, не поглотит ли нас новая компания и не потеряем ли мы контроль над всем, что построили. Изменения были неизбежны, но отпустить бразды правления было не так просто. Я хотела, чтобы все изменилось, и чтобы все осталось по-прежнему. Думаю, что в конечном итоге нас убедили вступить в активные переговоры заверения Леонарда и других, что «все останется по-прежнему» и что я сохран контроль. Джон Ларкин, их финансовый директор и один из членов команды, которому мы доверяли и которого любили больше всего, с самого первого дня уверял нас: «Мы оставим все как есть — вы будете продолжать то, что делали».

Сейчас мне кажется удивительным, что наши переговоры с Estée Lauder продолжались целых два года, прежде чем они даже начались, где-то в середине 1998 года. А потом прошел еще год, прежде чем сделка была заключена. В то время, поскольку мы не имели опыта работы с глобальными организациями и заключения глобальных сделок, Гэри и я проконсультировались со многими друзьями, работавшими на таком уровне, и главным из них был Рон Деннис. Он знает о механизмах заключения сделок не меньше, чем о Формуле-1, и мы стали полагаться на его мудрые советы.

К этому моменту наш бизнес стал гораздо более привлекательным благодаря успеху Bergdorf Goodman. Кроме того, мы открыли еще три магазина в магазинах: в Holt Renfrew в Торонто и в Saks Fifth Avenue в Чикаго и Трой, штат Мичиган. В целом, мы были в гораздо более выгодном положении для переговоров, чем когда Боб Нильсен впервые вошел в наш магазин.

Гэри и я отошли в сторону и оставили дело профессионалам в области слияний и поглощений: нашему юристу и давнему другу Джереми Кортни-Стэмпу, который привлек к делу выдающегося специалиста по сделкам Питера Хансена. Люди долгое время были заинтригованы сделкой, которую мы заключили, но то, что происходит в переговорной комнате, следует рассматривать так же, как то, что происходит в кабинете врача — это должно оставаться за закрытыми дверями.

Было бы много пунктов, технических деталей и моментов, которые нужно было бы обсудить, но для меня были важны четыре момента: я сохранял творческий контроль; моя лояльная команда оставалась на своих местах; мы строили бизнес с Lauder, руководствуясь общим видением; и финансовые условия были приемлемыми. Как сказал Гэри: «Они покупают не просто товары на полках и магазин на улице, они покупают твой опыт и будущее бизнеса, которое существует в твоей голове» ( ).

Я никогда не раскрывал, о какой сумме шла речь, и не собираюсь этого делать сейчас. Достаточно сказать, что она была не такой большой, как предполагали некоторые СМИ, но больше, чем прогнозировали некоторые.