Время тьмы - Майкл Коннелли

и обычно пустовал, потому что оба подразделения в основном работали на улицах. Но сейчас было многолюдно. Офицеры обоих подразделений, одетые в форму, как и Бэллард, сидели за столами и за рабочими столами, расположенными по всей длине зала. На большинстве из них не было масок. Большое скопление людей можно объяснить по-разному. Во-первых, было трудно работать с преступниками и бандами в полной форме, как того требовала тактическая тревога департамента. Это означает, что тревога, которая должна была вывести на улицы как можно больше полицейских во время празднования Нового года, имела обратный эффект. Это также могло означать, что, поскольку время было уже за полночь, больше двух часов ночи, все вернулись на перерыв. Но Бэллард понимала, что это могло быть и так: это была новая полиция Лос-Анджелеса — офицеры, лишенные мандата проактивного правоприменения и ожидающие реактивного, чтобы выходить на улицы только тогда, когда об этом просят и требуют, и даже тогда делать минимум, чтобы не вызывать жалоб и споров.

По мнению Бэллард, большая часть сотрудников департамента заняла позицию гражданина, попавшего в центр ограбления банка.

Голова опущена, глаза отведены в сторону, соблюдается предупреждение: никто не двигается, и никто не пострадает.

Она заметила сержанта Рика Девенпорта, сидящего за одним из рабочих столов, и направилась к нему. Он поднял глаза от мобильного телефона и увидел, что она идет, и на его лице без маски появилась узнающая улыбка. Ему было около сорока, и он работал с бандами в отделе уже более десяти лет.

— Бэллард, — сказал он. — Я слышал, Эль Чопо получил своё сегодня вечером.

Бэллард остановилась у стола.

— Эль Чопо? — спросила она.

— Так мы называли Хавьера в те времена, — сказал Дэвенпорт. — Когда он был гангстером и использовал дом своего отца как мастерскую.

— Но больше нет?

— Предположительно, он ушел из банды сразу после того, как его жена начала рожать детей.

— Я удивилась, что не видела тебя сегодня на месте преступления.

Поэтому?

— Поэтому и по многому другому. Просто делаю то, что хотят люди.

— Что означает "не выходить на улицу"?

— Совершенно ясно, что если они не могут отменить финансирование, то они хотят убрать нас, верно, Кордо?

Дэвенпорт обратился за подтверждением к полицейскому из ОББ[8] по имени Кордеро.

— Верно, сержант, — сказал Кордеро.

Бэллард пододвинула пустой стул справа от Девенпорта и села. Она решила перейти к делу.

— Итак, что ты можешь рассказать мне о Хавьере? — спросила она. — Ты веришь, что он перешел на легальную сторону? А у Лас-Пальмас это вообще возможно?

— Говорят, что двенадцать или пятнадцать лет назад он купил себе выход, — сказал Дэвенпорт. — И насколько нам известно, с тех пор он чист и легален.

— Или слишком умен для тебя? Девенпорт рассмеялся.

— Всегда есть такая возможность.

— Ну, у вас все еще есть досье на этого парня? Карточки, что-нибудь?

— О, у нас есть досье. Наверное, оно немного запылилось. Кордо, достань досье на Хавьера Раффу и принеси его детективу Бэллард.

Кордеро встал и подошел к ряду картотечных шкафов с четырьмя ящиками, которые стояли по всей длине одной стороны комнаты.

— Вот как далеко этот парень уходит в прошлое, — сказал Дэвенпорт. — Он в бумажных файлах.

— Значит, точно не активный? — уточнила Бэллард.

— Да. И мы бы знали, если бы он был. Мы следим за некоторыми из ОГ[9]. Если бы они встречались, мы бы это заметили.

— Как далеко Раффа забрался, прежде чем бросить?

— Не очень. Он был солдатом. Мы так и не завели на него дело, но знали, что он разбирал краденые машины для банды.

— Как вы узнали, что он купил себе выход?

Дэвенпорт покачал головой, словно не мог вспомнить.

— По слухам, — сказал он. — Я не могу назвать тебе стукача — это было очень давно. Но так говорили, и, насколько мы могли судить, это было точно.

— Сколько стоит что-то подобное? — спросила Бэллард.

— Не могу вспомнить. Возможно, это есть в деле.

Кордеро вернулся от шкафов и передал папку Девенпорту, а не Бэллард. Тот, в свою очередь, передал ее Бэллард.

— Флаг тебе в руки, — сказал он.

— Могу я взять это? — спросила Бэллард.

— При условии, что ты вернешь ее обратно.

— Принято.

Бэллард взяла папку, встала и вышла. У нее было ощущение, что несколько мужчин смотрят ей вслед, когда она выходит из комнаты. Она не пользовалась популярностью в этом офисе после того, как целый год уговаривала, а затем требовала информации и помощи в расследовании от людей, настроенных на то, чтобы делать как можно меньше.

Бэллард спустилась по лестнице и зашла в детективное бюро, где увидела Лизу Мур за своим столом. Та печатала на компьютере.

— Ты вернулась, — сказала Бэллард.

— Не благодаря тебе, — ответила Мур. — Ты оставила меня с теми людьми и этим мальчишкой-полицейским.

— Родригес? Он, наверное, уже лет пять работает. Он работал в Рампарте, прежде чем прийти сюда.

— Неважно. Он выглядит как ребенок.

— Ты узнала что-нибудь хорошее от жены и дочерей?

— Нет, но я все записываю. Куда это все пойдет?

— Я собираюсь оставить это на некоторое время. Присылай мне все, что у тебя есть.

— Не в Западное бюро?

— Они задействовали все команды по двойному убийству. Так что я буду работать с этим, пока они не будут готовы его принять.

— И Дэш не против?

— Я с ним поговорила. Это не проблема.

— Что у тебя там?

Она указала на папку, которую несла Бэллард.

— Старое досье на Раффу по банде, — сказала Бэллард. — Девенпорт сказал, что он не проявлял активности уже много лет, что он купил себе выход, когда завел семью.

— О, разве это не мило, — сказала Мур.

В ее голосе отчетливо слышался сарказм. Бэллард давно поняла, что Мур утратила способность сопереживать. Вероятно, к этому привела постоянная работа над делами по сексуальным преступлениям. Потеря сочувствия к жертвам была мерой самозащиты, но Бэллард надеялась, что с ней такого никогда не случится. Работа в полиции может легко выбить из колеи. Но она считала, что потерять сочувствие — значит потерять душу.

— Присылай мне отчеты, когда будут готовы, — сказала Бэллард.

— Пришлю, — ответила Мур.

— И ничего о Полуночниках, верно?

— Пока нет. Может, они сегодня затаились.

— Еще рано. В День благодарения мы получили вызов только на рассвете.

— Замечательно. Не могу дождаться рассвета.

Снова сарказм. Бэллард проигнорировала его и села за пустой стол неподалеку. Поскольку она