Нино и её призраки - Анна Теплицкая
— Эй, ты! — крикнула я. — У тебя хоть есть права?
Мальчишка спрыгнул со скамейки, очаровательно пожал плечами, пошебуршал в карманах и передал мне пластиковую карточку. Взглянул в упор — глаза светлые, серо-голубые. Да, он очень мил. Какой же ты чудесный, подумала я, пристально разглядывая каждую черточку его лица.
— Тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения, — сказала я и вернула права. — Ладно, пробуй, Никита. Только поторопись.
Он случайно коснулся моей руки, и взрослая я вздрогнула. Это были еще незнакомые, но теперь уже такие необходимые мне прикосновения. Ну почему, Ник, все так бесславно закончилось? Смотри, как красиво начиналось. У нас ведь было столько шансов, а мы все разрушили. Ты все испортил. Чертов подонок.
Ник уверенно сел за руль, настроил зеркала, и магическим образом бок моей машины отъехал от «Майбаха». Я придирчиво уставилась на поврежденную тачку. Вначале был план свалить по-быстрому, но теперь эту идею придется отбросить — вмятина в форме яблочка слишком очевидная, пришлась на задний правый бок и разошлась в стороны потертостями и царапинами. Сложно будет скрыть от хозяина тачки мои отвратительные навыки парковки.
Мальчишка вышел из «Мазерати» очень довольный собой, его щеки приобрели розоватый оттенок, от этого взрослой мне он показался совсем подростком, сердце защемило от нежности.
— Спасибо, — небрежно сказала молодая Нино, вытащила две тысячи рублей и протянула ему.
— Не надо, вы что! — замахал руками мальчик. — Тут дел-то на пару секунд.
— Ты молодец, правда. Я бы еще хуже этому «мерсу» сделала. Я очень плохо управляюсь с машинами.
— Это вопрос опыта, — рассмеялся он.
Вот идиот малолетний. Ты же намного младше меня, понятно, что опыта у меня завались.
Придурок.
Я промолчала, запихала деньги обратно в паль-
то, потом еще раз взглянула на машину: «"Майбах" ведь очень дорогая тачка, так?» — и вздохнула. На заднем сиденье нашелся Датошкин блокнот, я вырвала из середины лист и записала свой номер. А под номером добавила: «Коцнула вашу машину, сорри. Готова компенсировать ущерб. Нино». Я посмотрела на записку, размышляя, точно ли следует ее оставить, хотя уже знала, что следует, и прицепила ее под щетки дворников.
— Может, поужинаем? — неожиданно спросил мальчик.
— С чего это? — я обернулась.
— Тут написано, что ты готова компенсировать ущерб, — он кивнул в сторону записки.
— Ну?
— Ну?
— Не тебе же.
— Почему не мне?
Как в самом дурацком сне, который может присниться только с похмелья в романтической жажде, Ник взял записку, аккуратно сложил ее и сунул к себе в карман. «Майбах» радостно поморгал, когда он распахнул дверь. Пока я соображала, как лучше отреагировать, он приспустил стекло, сказал: «Я позвоню», и уехал, оставив меня в растерянности. Меня обескуражило знакомство. Откуда у него деньги на «Майбах»? Впервые мои предположения о человеке не просто оказались недостаточно точными, а полностью перевернулись. Ошиблась капитально. Ладно, это же было классно, очень красиво, призналась я себе.
Это представление, разыгранное Ником для себя самого, в моем воображении превратилось в сагу о мужском терпении, возведенном в абсолют. Сколько же в нем выдержки — он внимательно смотрел, как я целенаправленно порчу его дорогущую тачку, и умудрялся даже улыбаться. Обалдеть можно. Я представила, каким криком бы зашлась, если бы кто-то всего лишь сумочкой задел мою машину. От этого сравнения поступок Ника стал тянуть на подвиг времен ВОВ.
Мы с Николаем Васильевичем последовательно прошлись по ключевым воспоминаниям о романе с Ником. Мальчик позвонил через десять минут после того, как бросил меня во дворе-колодце. В тот же вечер мы сидим в баре до закрытия, потом, запьяневшие, бродим по узким улочкам центрального района, он не отлипает от меня, говорит, говорит, и мой смех разлетается по всей улице. Он смущен и очень волнуется. Он рассказывает, что родители живут в Москве. Признается, что женат.
— Такой молодой, а уже в тюрьме, — подколола я.
Он не засмеялся. Влюбился. Мне это было очевидно. Мы минуем еще несколько домов и останавливаемся у бежевой стены особняка на Староневском, я указываю на него пальчиком: хочу жить здесь с тобой. Я старше, смущала и поддразнила его, а он с удовольствием подыгрывал, выражал нетерпеливую надежду. Несмотря на это, наши чувственные отношения не заходили далеко. Я не спала с ним — позволяла ему только ужинать вместе и гулять по городу.
— Почему, Нино? — удивился Николай Васильевич.
— Не знаю. Впервые секс для меня ушел на задний план.
Глава 49
Николай Васильевич в задумчивости постучал карандашом о блокнот.
— Когда вы говорите о нем, вы вся светитесь.
— Да неужели.
— Будем проживать ваш роман заново. Только вы уж постарайтесь не уходить в чистую эмоцию, ладно? Думайте. Рефлексируйте. Попробуйте понять, чем этот мужчина вас привлек.
Ослепительный блеск прошлого полностью затмил тусклое однообразие теперешних дней. Каждый вечер после сеансов, в которых мы последовательно проживали все встречи с моим любовником, у меня начинала страшно болеть голова, и я рано ложилась спать.
К сожалению, после них желание притереться к Нику стало терзать меня еще сильнее, чем прежде. Наш роман начался так претенциозно, так многообещающе. От воспоминаний горели ладони. Я вспоминала запах его кожи, чистый и резкий, его голос — тот, каким он был в момент нашей встречи. Не то чтобы голос изменился за эти годы, нет, наверное, дело в том, что Ник стал разговаривать со мной в другой манере, более уверенной и нахальной. А в день нашей второй встречи он постоянно заливался краской, но даже в его неловкости мне чудилось очарование.
— Питер мне не подходит, — жаловалась я ему четыре года назад. — Он очень мрачный, а люди… такое чувство, что они ничего не ищут, ни любви, ни денег. Жить здесь невозможно.
— Мы здесь ищем эмоции. Я обожаю Питер. Он для меня бесстыдно эротичен, — сказал Ник.
—
