Хранители Седых Холмов - Леока Хабарова
Что ж. Первый шаг сделан.
— Кто ты такая? — вопросил Хотеней.
Он так и сидел в своём углу, подальше от света и лишних глаз.
Люсинка небрежно перебросила локоны за плечо, расстегнула коротенький свой зипун и уселась на топчан у жаровни. Закинула ногу на ногу.
— Я — твоё спасение, — пропела она и, стянув с решётки шмат сырого ещё мяса, отправила в рот. Облизала пальцы. — А ты кто такой? Бояричи уже знают твою маленькую тайну али ещё нет?
— Да как ты смеешь!.. — прошипел князь.
— Смею, — с улыбкой отозвалась Люсинка. Яромир видел, как мерцают в полумраке её глаза, как хищно вытянулись зрачки и блеснул в улыбке острый клык. — Смею.
Хотеней впился в гостью взглядом.
— Да ты упырица! — взвился он.
Люсинка хмыкнула.
— Подумаешь! Ты вот — ущербное отродье. На редкость уродливое при этом. И что теперь? Убиться?
Хотеней оторопел. Нервно сглотнул и выцедил.
— Чего тебе нужно?
— Я здесь, чтобы помочь.
— Помочь?
— Именно. — Люсинка поджала под себя ногу и обхватила колено руками. — Сегодня ты изволил беседовать с нашим Хозяином, бессмертным Кощеем. Так?
Кажется, Пресветлый князь скрежетнул зубами.
— Он никогда не пойдёт на мировую, хоть расшибись, — продолжила Люсинка. — И никогда не отдаст, чего жаждешь. Начнётся бойня. Многие погибнут.
Хотеней выдержал паузу перед тем, как ответить.
— Вас горстка, — сказал он. — Нас — тысячи.
«Достойный и разумный ответ, — подметил Яр, мотыляясь где-то под сводами шатра. — Если Люсинка даст слабину, Хотеней нипочём не купится».
— Не делай спешных выводов, — посоветовал Марий, зависнув рядом. — Поживём — увидим.
— Тысячи — это прекрасно! — просияла Люсинка и подалась чуть вперёд, чтобы огонь как следует осветил её оскал. — Как ты думаешь, скольких я сожру за раз?
Хотеней смолчал.
— Впрочем, это не моя война, и у меня нету охоты в ней участвовать, — пожала плечами Люсинка. — Я вообще не склонна служить. Это противоречит…э-э-э… моей природе. А потому я предлагаю сделку.
— Я не заключаю сделок с несмертными тварями, — отрезал Хотеней.
— А он хорош… — пробормотал Полумесяц.
— Люсинка тоже не промах, — отозвался Ледорез.
— Думаешь, она его объегорит?
Яр ответил невидимым взглядом.
— Ой, не ершись! — Люсинка стащила с жаровни очередной кус мяса. — Послушай сперва, чего предлагаю. Авось понравится.
Хотеней поразмыслил с полмгновения.
— У тебя четь свечи, — сказал он.
— Уложусь за полчети, — посулилась Люсинка.
— Говори.
И она заговорила.
— Господарский замок неприступен, — сказала упырица. — И тебе это известно. Вы можете осаждать его до морковкиного заговенья — толку не будет. Нечистые твари легко могут обходиться без еды и питья. Но я знаю тайный ход через сушильню. Там две дюжины окон, и только на одном нет зачарованных решеток. Я проведу вас туда и отвлеку охрану. Всё, что останется — отпереть замковые ворота изнутри. Ну, что скажешь? Уложилась я в полчети?
— Чего хочешь взамен?
— Покоя.
— Покоя? — Хотеней вскинул брови.
— Да, — серьёзно ответила Люсинка. — Хочу из века в век лежать в своём склепе и грезить о былом. И чтобы никто, — она подалась вперёд, — и никогда не попытался пронзить моё сердце осиновым колом!
— И это всё?
— Не совсем, — Люсинка очаровательно зарделась. — Каждую луну будешь отправлять ко мне ладных отроков не старше двадцати зим, — промурлыкала она и спешно добавила: — но и не младше осемнадцати! И чтобы все из благородных фамилий: от черни у меня изжога.
Хотеней помедлил, обдумывая предложение, и решительно изрёк:
— Идёт.
Люсинка криво улыбнулась и изобразила поклон.
— Склоняюсь пред мудростью Пресветлого князя! Встретимся в полночь у мёртвого дуба. Пришли лучших людей — новички не сдюжат.
— Пришлю, уж будь покойна, — проговорил Хотеней, сверля гостью взглядом.
Люсинка хмыкнула и обернулась стаей летучих мышей. С писком они метнулись из шатра, опрокинув жаровню.
— Пора возвращаться в тело, — шепнул Марий. — Чародеи зовут тебя. Слышишь?
— Слышу, — отозвался Ледорез.
— Так откликнись!
— Ещё не время. Надо подождать.
— Подождать? — возопил Марий. — С ума сбрендил? У тебя дух отделили от тела, и если не поторопишься…
— Нельзя мне торопиться, — сказал Яр. — Не сейчас.
— Мелкий! Ты… — Марий не договорил. Осёкся.
Из тьмы в углу шатра воплотился фальшивый Горыня. Сначала появились глаза, потом — тело.
— Всё слышал? — поинтересовался Хотеней.
Горыня кивнул, плеснул себе вина и уселся на топчан. Тот самый, на котором только что сидела рыжеволосая вампирша.
— Что скажешь?
— Она лжет, — уверенно заявил бывший Пятый, а Яромир беззвучно матюгнулся.
Вот же!..
— Нечисть всегда лжёт… — медленно проговорил Хотеней, неотрывно глядя на мерцающие угли в жаровне. Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил снова. — Позови старого вояку. Кажется, я нашёл его головорезам достойное занятие. А нашим вели вооружаться серебром: нынче ночью мы знатно поохотимся — лютоморцы уже вошли в Моржовый залив.
Горыня растянул рот в кривой улыбке.
— Как прикажет мой князь, — поклонился он, допил вино одним глотком и отправился выполнять распоряжение.
Хотеней остался в тишине, полумраке и одиночестве. Условном одиночестве: два бесплотных призрака, парящих под куполом шатра, были не в счёт.
— Мне надо вернуться, — выпалил Яр. Мария он не видел, но знал — друг рядом. — Немедленно!
— Так откликнись на зов! — голос Полумесяца звучал прямо в голове. — Соберись! Сосредоточься!
Яромир смежил несуществующие веки. Напрягся, стараясь уловить тонкие, как паутинки, следы чародейского зова. Затаил дыхание и… всё впустую.
— Не могу. Не выходит!
— Попробуй снова, — приказал Марий. — Не смей сдаваться!
Сдаваться Ледорез и сам не хотел, но душа не тянулась за зовом, хоть тресни.
— Не получается.
Полумесяц выругался.
— Разъяти ж тебя конём, Мелкий! Ты медлил, и чары истончились, — сказал он. — Маги не могут вернуть
