Бракованный - Анна Жнец

— Какая же ты жестокая и неблагодарная, Вельма, — тетя Грейс осуждающе затрясла головой. — Эгоистка!

Я посмотрела на нее, зло прищурившись.

Жестокая? Эгоистка? Я?

— А скажи-ка, тетя, — я придвинулась к ней вплотную, — ты случайно не знала о коварном плане моей матери? О том, что это она приказала похитить и избить Альвина?

Глаза тети Грейс округлились и забегали. Она стрельнула взглядом на лея Тарена, который внимательно прислушивался к нашему разговору.

— Что ты такое говоришь? — ее голос дрожал. — Зачем обвиняешь свою мать в таких ужасах? Ее доброту и нравственность только ставить в пример.

Затем она наклонилась к самому моему уху и зашипела:

— Ты что творишь, дура! Слухи же пойдут.

Она с опаской косилась на ненужного свидетеля.

«И хорошо, — подумала я. — Пусть пойдут. Пусть разлетятся со скоростью света».

Я снова взялась за чемодан и поволокла его к выходу.

— Опомнись, Вельма! — закричала мне вслед тетя Грейс. — У вас с этим ушастым нет будущего. Он же прямо сейчас женится на другой.

Что-о-о?!

Я резко обернулась.

Тетя Грейс посмотрела на большие напольные часы рядом с лестницей.

— Да. Уже девять. Свадебная церемония как раз началась.

Глава 8

Я бросила тяжелый чемодан посреди холла и выбежала на улицу.

Сердце грохотало прямо в горле.

Накрапывал дождь.

Я выскочила на мокрую дорогу прямо перед мчащимся экипажем и замахала руками.

— Пожалуйста! Мне надо в храм Первого Света. Срочно.

Кучер едва успел затормозить. Лошади заржали. Одна из них встала на дыбы, рискуя задеть меня копытом.

— Идиотка что ли? — заорал мужик на козлах.

— Пожалуйста! — повторила я свою мольбу. — Мне надо в храм. Очень надо в храм. Как можно скорее.

Дверца кареты приоткрылась, и незнакомка в изящной шляпке с вуалью поманила меня внутрь.

Пока я объясняла, что случилось и куда меня отвезти, мысли носились в голове безумным вихрем.

Тетя Грейс ошибается. Может, свадьба и назначена на сегодня, но после нашей волшебной близости Альвин разорвет помолвку с этой слонихой Катрин. Я приеду в храм, а там никого не будет. Тишина и пустые лавки. Ни гостей, ни жениха с невестой. Все мои страхи окажутся напрасными. Я еще посмеюсь над своей тревожностью.

Я успокаивала себя как могла, но вспоминала прощальный взгляд Альвина, его горькую улыбку, последнюю фразу: «Ты достойна лучшего мужа» — и мозаика в моей голове постепенно складывалась. Странное поведение любимого обретало смысл.

Похоже, Альвин искренне считал, что наш брак испортит мне жизнь, и собирался отказаться от меня — отказаться ради моего же блага! Думал, что так для меня будет лучше. Дурачок!

Тогда почему он упорно добивался близости этой ночью?

В памяти всплыли его слова.

«Я хочу быть твоим».

Вот и ответ.

Он хотел быть моим! Хотел, чтобы я стала его первой и единственной.

Сидя как на иголках, я продолжала рассуждать.

Альвин пойдет на свадьбу, но не для того, чтобы жениться на Катрин Парет, а чтобы разрушить остатки своей репутации и поставить крест на личной жизни. Магический артефакт при храме покажет, что жених порченный, что он уже имел любовную связь с женщиной. Тогда невеста отречется от него. После такого скандала никакую другую старуху-толстуху родители ему не навяжут. Альвин использовал меня, что навсегда остаться одиноким. Он решил, что если мне не суждено стать его женой, то другой у него не будет.

Пока карета тряслась и подскакивала на мощеной дороге, я кусала губы и хрустела суставами пальцев. Я очень надеялась, что ошиблась в своих выводах и найду храм пустым и тихим, но увидела вдоль обочины вереницу нарядных экипажей — гости приехали на свадьбу.

Из храма доносилась торжественная мелодия органа. Церемония началась.

— Удачи! — пожелала незнакомка, которая меня подвезла.

Повозка остановилась, и я выскочила наружу.

— Больше не бросайтесь под колеса, лея! — крикнул мне в спину кучер.

Я тут же забыла об этих двоих. Меня колотило так, что зуб на зуб не попадал. По широкой каменной дорожке я устремилась к крыльцу и двойным парадным дверям.

Храм гудел. Когда я влетела внутрь, музыка уже не звучала, зато со всех сторон раздавались возмущенные голоса. Гости должны были чинно сидеть на своих местах и наблюдать за церемонией. Вместо этого они вскочили на ноги и шумно переговаривались. Я словно оказалась в центре поднявшейся бури.

— Безобразие! — выкрикнула какая-то женщина.

— Позор! — поддержала ее другая.

Я шла по узкому проходу, образованному рядами скамеек, будто пробиралась сквозь сердце пчелиного улья. Слева и справа на меня накатывали волны нестройного гула. Наконец мой взгляд отыскал пару у алтаря.

Альвин стоял рядом с массивным каменным пьедесталом, на вершине которого многогранный кристалл пылал красным обличающим светом. Со стороны толпы в жениха летели оскорбления. Альвин встречал их молча, с отрешенным видом. Его подбородок был приподнят, а спина казалась неестественно прямой. Изо всех сил он пытался сохранить достоинство.

— Шлюха! — завопила толстуха Катрин и сорвала с головы фату, чтобы швырнуть себе под ноги.

Три ее дряблых подбородка колыхались от гнева. В столь солидном возрасте, будучи трижды вдовой, эта дама не постеснялась натянуть на себя нежный подвенечный наряд. Белое платье бугрилось на ее спине некрасивыми складками, а тончайшее кружево на рукавах расползалось под напором жира.

Альвин же был ослепительно красив и безупречно элегантен в своем сером костюме жениха с цветком в петлице.

— Мне не нужен такой супруг! — визжала пожилая невеста. — Он бракованный! Им уже кто-то попользовался. Может, он вообще заразный.

«Вот стерва! — сжала я кулаки. — Сама троих мужей в землю уложила, а всё ей свежего мяса подавай».

Краем глаза я заметила мать Альвина. Она сидела в первом ряду и платком вытирала слезы.

Над гулом толпы пронесся голос храмовника, усиленный магическим артефактом:

— Церемония отменяется. Жених не прошел проверку целомудрия.

Гости притихли, слушая его речь, затем с двойным азартом принялись обсуждать скандал.

— Стойте! — закричала я, поняв, что храмовник собирается скрыться за неприметной дверью в тени колонн. — Ничего не отменяется!

Размахивая руками, чтобы привлечь к себе внимание, я быстро шла к алтарю.

При виде меня у Альвина