«Аристократ» из Вапнярки - Олег Фёдорович Чорногуз
— Париж может обойтись без нас, — сердито бросил он ей в окно, а мысленно добавил: — Как я без тебя…
Впрочем, мы заговорились. Не будем передавать душевных мучений нашего героя во время поездки в вагоне электрички, а сразу перенесемся в тенистый сад Филарета Карловича, где его с нетерпением уже ждет Евмен Николаевич Грак-Чудловский, сам тесть и — больше всего — Зося.
Они стояли под раскидистой яблоней. Филарет Карлович неожиданно сменил гнев на милость и дружелюбно объяснил зятю, как лучше попасть в Харламповку, чтобы оставить в стороне Спиридоновку. Зося упаковывала в вещевые мешки все необходимое для поездки. Список вещей еще накануне поездки составил сам Сидалковский, и теперь он, как опытный путешественник, держал его в руках, как карту, и, читая, будто спрашивал:
— Палатка есть, брезент есть, лук, огурцы, помидоры, канистра спирта? Для обмена с аборигенами на ежи и ондатры… Из одной канистры нужно было сделать две…
— Так и поступили, — ответила Зося.
— Прекрасно, поехали дальше. Евмен Николаевич, — обратился Сидалковский к Граку, — будьте джентльменом, не утомляйте нежных рук Зоси. Возьмите все в свои руки, насторожьте «мидасовые уши» и слушайте…
Когда Грак так и сделал, Сидалковский голосом диктора областного радио, который вынашивал в душе идею перейти в республиканское, продолжал:
— Мясные консервы взяли, купальники, яйца, яблоки, воланчики, ракетки для бадминтона. Вы, Грак, свои знаменитые бархатные шорты не забыли? Ничего так к вашим ногам не подходит, как бархатные шорты. Вы ими украсите периферийный пляж Харламповки… Пардон, поехали дальше. Сало… У вас от него никогда, Грак, живота не будет. Мука, колбаса, набор для бритья (лезвия, мыльный порошок, паста)… Чего вы молчите, Грак? Вы никогда не станете большим. Я вижу. Это вам не грозит… Вы будете вечно как Наполеон: один метр сорок восемь сантиметров. Господи, какое неповторимое совпадение. Грак, я вам по-черному завидую. По-черному и, видите ли, этого не скрываю.
— Ну, хватит, хватит. Объясняй, зачем столовый набор?
— Для дипломатии. Мы даем обед местным вождям и будем спаивать их огненной водой, разводя ее жидкостью из реки. Иначе нам ни ежей, ни ондатр не видать. А отсюда, Грак, и премиальных, обещанных под горячую руку. Читаем дальше: масло, растворимый кофе, кастрюли, котелок, тренога, постель. Впрочем, зачеркните. Я где-то устроюсь в хижине… Возьмите карты, аборигены это любят… Полотенца, очки (черные), аптечка, походная и охотничья обувь (типа резиновых сапог), баночку керосина, крупы, конфет и хоть десяток рюмок… Это по моему списку. Что вы можете добавить, Луи Бонапарт?
— Пару бутылок казёнки, — робко подал идею Грак.
— Вы супергений. Боже, сколько у вас общего с большими!
— И еще что-то теплое… Чтобы было чем укрыться…
— Это в такую жару? Нет, вас перехваливать нельзя. Вы перегреваетесь, Грак. У вас сразу начинается жар. Давайте что-нибудь прохладнее…
— Минеральной воды…
— Это уже лучше: холодный ум — это не теплый. Поехали дальше. Время, как и ондатры, нас не ждет.
— А сетку? — выскочила на крыльцо Зося. — Сеть вы взяли?
— Какую сетку? — переспросил Грак.
— А чтобы тех ондатр ловить. Капронову…
— Нет, Грак, Зося все-таки выше вас. Думаю, головы на две… Я вас преждевременно перехвалил. На охоту — и без ружья…
— О, — вырвалось у Грака. — Хорошо, что напомнил, — и пистолет…
— Какой пистолет? — заинтересовался Сидалковский.
— Стартовый. У меня есть стартовый пистолет. Еще из академии…
— А я думаю…
— Что ты думаешь?
— Почему в академии до сих пор во время стартов хлопают старой галошей и думают, куда пропал стартовый пистолет… А он у вас! Как диплом, как воспоминание. Нет, вы там учились не зря…
— Иди ты к чертям!
— Нет, но вы скажите, Грак. Вы ведь меня знаете, я в академию не побегу. Доносов тоже не еду, мне мой хороший почерк не разрешает. Ну, признайтесь, я угадал?
— Ну, было… Так что же? А с тобой такого не случалось? В траве нашел. Недалеко от беговой дорожки.
— Ну, спасибо. Грач. Вы меня утешили, я все-таки психолог. Мог бы стать инженером человеческих душ… Жаль только, условий нет. Однокомнатная квартира, да и всего четырнадцать квадратных метров…
— Гениальные вещи писались на коленях…
— Это верно, Грак. Но теперь не та эпоха… Теперь тоже на коленях пишут. Хотите знать, как? Сидя в новенькой машине, диктуют на магнитофон, а потом принтеры-стенографистки записывают… Вы же заметили, что теперь литература имеет совсем другой стиль? Магнитофон… Но мы, кажется, заговорились. Время и по машинам. Что у вас в верхнем кармане, Грак? Не диплом об окончании академии?
— Документ!
— Разумеется! О том, что вы механизатор широкого профиля… Это похвально. Я смотрю на вас и думаю. У вас такой вид, будто вы способны увести сейчас любую машину в огонь и воду, начиная от инвалидской коляски до самоходного комбайна включительно!
Филарет Карлович развязал брезент и отбросил его так, как красавицы отбрасывают полы халата, чтобы будто нечаянно показать свои прекрасные формы. Сидалковский, как мы знаем, принадлежал к эстетам и, видимо, потому, взглянув на обнаженный корпус моторки, наигранно пошатнулся и чуть не упал.
— Простите, — сказал он, когда пришел в себя. — Это вы называете амфибией?
— Прошу прощения, но что это по-вашему, Граф? — не без ехидства спросил Чудловский.
— Не Граф, а Евграф, — поправил его Сидалковский. — Это когда быть точным. — И вернулся к зятю. — А вы как думаете, на что похож этот панцирник?
Грак умел ориентироваться в любой обстановке, как и все люди, которые наглость считают своим первым счастьем.
— Это плавающий танк, Граф, — подражая тестю, сказал зять. — Он мне напоминает жабу-зеленоуху, которая для чего-то увеличена в тысячу раз.
— Так я, извиняюсь, ты сумасшедший…
Сидалковский вовремя и вежливо напомнил, что Евмен Николаевич в чем-то прав и он просит «генерала» подбирать слова перед тем, как рассыпать их в воздухе.
— Вы, конечно, преувеличиваете, камердинер, — сказал Евграф. — Я думаю, это обычный морской осьминог. Может, действительно немного увеличен, но не в тысячу раз. Но сейчас нас интересует, бегает ли эта машинерия. И почему у нее такое имя: «Мегацета»?
— Она, простите, не бегает, а плавает. У нее двигатель такой, что тот корпус она несет, как перышко. А название таково в честь моей жены Марии-Анны-Цецелии-Весы. У нее, глаза Филарета Карловича налились кровью, у нее первый приз на республиканской выставке!
— А как машина реагирует на сигналы автоинспекции? — спокойно спросил Сидалковский.
— Простите, я вас не понял.
— Как часто ее останавливает автоинспекция?
— В основном, извиняюсь, автолюбители. Они интересуются коробкой передач, цилиндрами и двигателем.
— Простите, а как нам добраться до Спиридоновки?
