Кукла на цепочке - Алистер Маклин
– Я сказала… – начала Мэгги.
– А я услышал. – Я хлебнул стаута. – Мэгги, ты прекрасный человек.
Она кивнула, но не в знак согласия, а лишь показывая, что по какой-то неизвестной мне причине ответ ее удовлетворил, и пригубила заказанный для нее херес. Я поспешил вернуться к делу.
– Итак, где наша приятельница, за которой вы следили?
– В церкви.
– Где?! – Я поперхнулся пивом.
– Гимны поет.
– Боже правый! А Белинда?
– Там же.
– И тоже поет?
– Не знаю, я не входила.
– Может, и Белинде не стоило входить?
– Разве храм не самое безопасное место?
– Ну да, верно. – Я попытался расслабиться, но на душе было неуютно.
– Одна из нас должна была остаться.
– Конечно.
– Белинда сказала, что вам будет интересно узнать название церкви.
– Почему это мне бу… – Я осекся и уставился на Мэгги. – Первая реформатская Американского общества гугенотов?
Мэгги кивнула. Я отодвинулся от стола и встал:
– Остальное расскажешь по пути.
– Что? Даже не допьете этот замечательный «Гиннесс», столь полезный для вашего здоровья?
– Сейчас меня больше заботит здоровье Белинды.
Когда мы выходили из паба, я вдруг сообразил, что Мэгги название церкви ни о чем не говорит. Получается, Белинда не разговаривала с ней по возвращении в гостиницу – Мэгги уже спала. А я еще гадал, о чем они, так их растак, судачат. Да ни о чем они не судачат. И это очень странно – либо же я не очень умен. Возможно, и то и другое.
Как обычно, лил дождь, и, когда мы проходили по Рембрандтплейн мимо гостиницы «Шиллер», Мэгги своевременно задрожала.
– Глядите, такси, – сказала она. – Машин полно.
– Не стану утверждать, что амстердамские таксисты все до одного подкуплены злодеями, – с чувством проговорил я, – но и на обратное не поставлю ни пенса. Церковь недалеко.
И правда недалеко – если на такси. Но я и не собирался преодолевать все расстояние пешком. Я повел Мэгги по Торбекеплейн; мы повернули налево, направо и снова налево и вышли на набережную Амстел.
– Похоже, вам хорошо знакомы эти места, майор Шерман, – сказала Мэгги.
– Я здесь уже побывал.
– Это когда же?
– Запамятовал. Кажется, в прошлом году.
– Когда именно в прошлом году?
Мэгги знала или считала, что знает, все мои перемещения за последние пять лет, и ее было легко вывести из себя. Ей не нравилось то, что она называла нестыковками.
– Весной вроде…
– И это продолжалось два месяца?
– Приблизительно.
– Прошлой весной вы провели два месяца в Майами, – обвиняющим тоном произнесла она. – Так записано в вашем досье.
– Знаешь же, я путаю даты.
– Нет, не знаю. – Она сделала паузу. – И что, вы никогда раньше не контактировали с де Граафом и ван Гельдером?
– Не контактировал.
– Но…
– Не хотелось беспокоить их. – Я остановился у телефонной будки. – Нужно сделать пару звонков. Подожди здесь.
– Снаружи? Нет!
Ну и воздух в Амстердаме, до чего же сильно кружит головы! Этак и Мэгги скоро разнуздается, как Белинда. Впрочем, она была права: косой дождь теперь хлестал вовсю. Я открыл дверь и впустил Мэгги в кабинку. Позвонил в ближайшую таксомоторную компанию, чей номер знал на память, и стал набирать другой номер.
– Не знала, что вы говорите по-голландски, – сказала Мэгги.
– Вот и злодеи не знают. Поэтому нам может достаться «чистый» таксист.
– А вы и правда никому не доверяете, – восхитилась Мэгги.
– Я доверяю тебе.
– Мне? Нет. Просто не хотите забивать мою прелестную головку лишними проблемами.
– Отвечают, – сказал я вместо оправдания.
К телефону подошел де Грааф. После должного обмена любезностями я спросил:
– Что насчет клочков бумаги? Пока ничего? Спасибо, полковник, я позвоню позже.
Я повесил трубку.
– Что за клочки? – спросила Мэгги.
– Те, которые я ему дал.
– А сами где их взяли?
– Один парнишка одолжил вчера вечером.
Мэгги метнула в меня старомодный осуждающий взгляд, но промолчала.
Через пару минут подъехало такси. Я назвал адрес в Старом городе, и, высадившись, мы с Мэгги пошли по узкой улочке к одному из каналов в портовом районе. На углу я остановился.
– Здесь?
– Вот, – указала Мэгги.
Церковь – маленькая, серая, с обращенным к каналу фасадом – стояла ярдах в пятидесяти от нас. Должно быть, одна лишь вера поддерживала очень старое, покосившееся здание, а не будь этой веры, оно неминуемо завалилось бы в канал. Невысокую квадратного сечения башню, как минимум на пять градусов отклонившуюся от вертикали, венчал маленький шпиль, опасно накренившийся в противоположную сторону. Первой реформатской церкви Американского общества гугенотов явно пора собирать пожертвования на капитальный ремонт.
О том, что некоторые здания по соседству пребывали в еще более плачевном состоянии, свидетельствовал тот факт, что обширная территория с этой стороны канала за церковью уже была освобождена от ветхих домов. Гигантский кран со стрелой, длиннее которой мне видеть не приходилось, почти терялся в темной выси, господствуя над участком, где уже завершалось строительство армированных фундаментов.
Мы медленно шли вдоль канала к церкви. Теперь уже явственно слышались игра органа и пение женщин. Музыка, растекавшаяся над темными водами, звучала очень приятно, неопасно, по-домашнему уютно, ностальгически.
– Похоже, служба еще не закончилась, – сказал я. – Пойди туда и…
Я осекся и прикипел взглядом к блондинке в белом плаще с пояском, проходившей мимо.
– Эй! – воскликнул я.
У блондинки, похоже, все было разложено по полочкам, и она точно знала, как действовать в ситуации, когда на малолюдной улице к тебе пристает незнакомый мужчина. Она посмотрела на меня и кинулась наутек. Но убежала недалеко, потому что поскользнулась на мокрой булыжной мостовой. Вскочила и успела сделать еще два-три прыжка, прежде чем я ее схватил. Она пыталась вырваться, но вскоре расслабилась и обвила руками мою шею. К нам присоединилась Мэгги, на ее лице я увидел знакомую пуританскую чопорность.
– Старая дружба, майор Шерман?
– С сегодняшнего утра. Это Труди. Труди ван Гельдер.
– А-а… – Мэгги успокаивающе положила ладонь на руку Труди, но та даже не оглянулась, зато еще крепче обняла меня, восхищенно вглядываясь в мое лицо с расстояния четыре дюйма.
– Я тебя люблю, – заявила Труди. – Ты милый.
– Да, знаю, ты мне это уже говорила. Эх, черт…
– Что делать будем? – спросила Мэгги.
– Да, что делать будем? Придется отвезти ее домой. Если посадить в такси, она выскочит у первого же светофора. Сто к одному, что старая бой-баба, которой поручено ее охранять, где-то прикорнула, а отец уже замотался в поисках. Нет бы ядро на цепи к ноге пристегнуть, дешевле обошлось бы.
Не без труда я разомкнул кисти Труди и задрал ее левый рукав. Осмотрел локтевой сгиб и взглянул на Мэгги. У той расширились глаза и поджались губы – уродливый игольный рисунок произвел сильное впечатление. Я спустил рукав, и Труди не разрыдалась, как в прошлый раз. Просто стояла и хихикала, будто происходило нечто крайне забавное.
Осмотрев другую руку, я заключил:
– Ничего свежего.
– То есть вы не заметили ничего свежего, – сказала Мэгги.
– Что, по-твоему, я должен сделать? Устроить стриптиз у канала под органную музыку? Подожди.
– Чего?
– Мне нужно подумать, – терпеливо объяснил я.
И я думал, пока Мэгги стояла с покорной миной, а Труди по-хозяйски держала меня за руку и рассматривала обожающе. Наконец я спросил:
– Тебя там никто не заметил?
– Вроде бы нет.
– Но Белинду, конечно, заметили.
– Да, только вряд ли могли узнать. Там все с покрытой головой. У Белинды шарф и капюшон пальто, и она сидит в тени, я видела с порога.
– Выведи ее наружу. Дождитесь, когда закончится служба, и следуйте за Астрид. И постарайтесь запомнить в лицо как можно больше прихожан.
– Боюсь, это будет непросто, – засомневалась Мэгги.
– Почему?
– Ну… они все выглядят одинаково.
– Так-таки и все? Мы где, по-твоему? В Китае?
– Там в основном монашки, на поясе носят Библию и четки, и волос не видно – длинное черное платье с белыми…
– Мэгги, – я с трудом сдерживался, – мне известно, как выглядят монахини.
– Да, но есть еще кое-что. Они почти все молодые и симпатичные… Некоторые очень симпатичные…
– Необязательно выглядеть
