Синдром усталости - Владимир Николаевич Моргунов

— Давай, Веня, следуй за первой, — велел Липницкий по рации Малыхову. — А я за теми “газовиками” покачусь.

Вскоре Малыхов передал: “Прибыли на место”. И Липницкому далеко ехать не пришлось.

— Места знакомые, что и говорить, — пробормотал Липницкий. — Именно здесь оппозиция, “красно-коричневые” получили разрешение на свои митинги. Интересно…

Интересное, как известно случилось после — с выворачиванием булыжников, с использованием древков флагов в качестве пик и боевых палиц. Конечно, ни о каких заготовленных заранее заточках и обрезках арматуры, демонстрируемых потом по телевидению чуть ли не лично Ериным, не могло быть и речи. Липницкий сам видел, откуда у демонстрантов взялись вышеупомянутые металлические предметы, но он видел и другое — стрелку на шкале пеленгатора. С той стороны, где стоял на обочине скромный фургон “аварийки”, шло сильнейшее излучение — чувствительность приемника, установленного в машине Липницкого, была велика, она превышала даже чувствительность магнитометров, применяющихся в геофизических или космических исследованиях, поэтому прибор зашкаливало, хотя до машины “Мосгаза” было не менее двухсот метров.

— Да ведь это же провокация! — внезапно Липницкому стало все ясно. Тот “зверь”, на которого их с самого начала вывел Чурилин и за которым они следили вот уже больше двух месяцев, оказался очень опасным хищником.

Впоследствии, наблюдая на экране телевизора то, что сумели схватить бесстрастные телекамеры в разных местах манифестаций, Липницкий думал — а ведь среднему человеку в голову не придет, что ярость, с которой омоновцы набросились на демонстрантов, была вызвана искусственно. Людьми манипулировали, словно радиоуправляемыми моделями автомобилей, игрушками. А в другом месте уже демонстранты сокрушили строй омоновцев — в этом случае генератор излучения находился гораздо ближе к демонстрантам. Конечно, генератор был слаб для того, чтобы действовать на расстоянии, большем полутора сотен метров. Потому что он был передвижным. Для его работы использовалась энергия, вырабатываемая генератором электрическим.

В отделе Абрамова не было теперь специалиста такого уровня, как Чурилин. Что и говорить, со смертью Петра Фаддеевича они потеряли очень много. Ведь область науки, которой занимались в лаборатории “Зверя”, была узкой: к тому же относительно новой. Ясно было одно — там явно готовили серьезное оружие, держа его разработку в строжайшем секрете от всех, в том числе и от высшего руководства министерства безопасности.

Полковник Абрамов доложил Баранникову о наблюдениях своего отдела, проведенных на первомайской демонстрации. Но, похоже, министр не принял доклад Абрамова всерьез. Более того, он прозрачно намекнул, что и отдел занимается не очень серьезным делом, вспомнив мультсериал об охотниках за приведениями. Конечно, Баранникова можно было понять, его по рукам и ногам опутала сеть политических интриг, его могущественные противники наносили удары на стратегически важных направлениях, а тут вдруг преподносят проблемку на уровне “Очевидного-невероятного”. Газеты, помещавшие материалы о пси-оружии, о психотронном генераторе, кажется, сделали все возможное для того, чтобы провести это направление в тот разряд, где уже находились летающие тарелки, полтергейст и воскрешение умерших магом Лонго.

В середине июля Баранников вызвал Абрамова к себе, но разговор в кабинете вести не стал, а предложил проехаться с ним на дачу.

Прохаживаясь по просторному участку и стараясь держаться подальше от строений ("никому нельзя доверять, наверняка здесь “жучков” электронных больше, чем жучков-древоточцев"), Баранников предупредил Абрамова:

— Николай Степанович, я партию проиграл. Со дня на день “кинут” меня с этой высокой должности, будь она неладна. Тебе я ничем уже не могу помочь. Зарывайся поглубже, создавай для отдела надежную “крышу”, пиши фиктивные отчеты о проделанной работе. Ты что-нибудь придумаешь, мужик ты башковитый. Авось и не удастся им тебя из раковины выковырнуть.

И в самом деле, прошло всего дней десять, как Баранников был смещен с поста министра. Теперь многим в МБ приходилось думать о том, как бы и их не “выковырнули из раковины”. Очень скоро спсцподразделения министерства безопасности, группы “Вымпел” и “Альфа” были переподчинены Главному управлению охраны.

Абрамов же зарылся поглубже, его отдел тоже вроде бы решили переподчинить, правда, не решили — кому.

Противник Абрамова, генерал-майор Егоров активизировал свою деятельность в другом направлении — в религии. Благодаря его стараниям, в Москве очень комфортно обосновалась секта, верование которой представляло из себя причудливую смесь буддизма, индуизма и синтоизма. На первый взгляд казалось, что у этой религии в России не может быть особенной перспективы развития, как не сумели расцвести пышным цветом школы сознания Кришны. Едва только с кришнаитами перестали бороться власти, как к ним сразу заметно упал и общественный интерес.

Что же тогда привлекало Егорова в идеях японской секты? В том, что учению ее адепта Шодзо Сасахары явно отдавалось предпочтение перед другими религиозными учениями, проникшими в Россию извне, сомневаться не приходилось — чего стоил хотя бы тот факт, что “Шин аум” было предоставлено время для вещания (целый час в сутки, ежедневно!) на радио. Евангелисты, адвентисты и даже мусульмане, которых в самой России насчитывалось несколько миллионов, не могли похвалиться подобным вниманием властей.

И Абрамов обратился за консультацией к своей знакомой Оскал-оол.

— С истинной верой, истинным сознанием Будды это вероучение имеет весьма мало общего, — заявила Агния Борисовна. — Если выражаться научным языком, то это и не религия даже, а идеология. Но вас интересует, насколько я понимаю, степень воздействия “Шин аум” на массу верующих. Воздействие очень мощное, психологическая обработка на всех уровнях продумана очень хорошо и максимально эффективна. Это организация — да, я не оговорилась, именно организация — с очень жесткой, очень строгой дисциплиной. В самой Японии власти относятся к “Шин аум” весьма неодобрительно, но, поскольку она не предпринимает никаких действий, грозящих нарушением общественного спокойствия и безопасности, запретить секту власти просто не имеют права. Там демократия.

— И здесь ее тоже пока никто не запрещает, — заметил Абрамов.

— Но ведь вы же знаете, почему так происходит, — устало улыбнулась Оскал-оол. — Потому, что “Шин аум” устраивает власти. В том и состоит разница между Россией и той же Японией — там “Шин аум” могут запретить только в том случае, если будет доказана ее противоправная деятельность, а здесь — если этого захочет кто-то из высокого начальства. Опять-таки я говорю о вещах, которые вам прекрасно известны. Что вы хотели еще спросить?

— Я хотел спросить вот о чем, — Абрамов просто душевный комфорт ощутил, беседуя с этой женщиной, словно бы излучающей душевный покой, — может ли возрастать степень психологического воздействия на человека, если он слушает проповедь по радио, не видя проповедника, не находясь с ним в непосредственном контакте? Или наоборот, воздействие в таком случае ослабляется?

— Мне понятен ваш интерес к этой проблеме. Иными словами, вы хотите