Золотой человек - Джон Диксон Карр

Джон Карр

Золотой человек

THE GILDED MAN

Copyright

.

ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025

* * *

Глава первая

– А это, – сказала Бетти, – наш маленький театр.

Протянув руку за дверь, она пощелкала выключателем, зажигая одну за другой световые панели. Ее спутнику, когда он заглянул внутрь, не в первый уже раз показалось, будто он попал в одну из сказок «Тысячи и одной ночи».

– Тогда, конечно же, освещение было газовое, – добавила Бетти. – В остальном все практически то же самое.

– Так это здесь она устраивала свои частные представления?

– Да. И здесь же умерла.

Плавными линиями и мягкой обивкой напоминающий шкатулку для драгоценностей, миниатюрный театр наполнился теплым свечением. Тяжелые бархатные портьеры охраняли его от света и звуков. В цветовой гамме интерьера преобладали унылые золотисто-серые тона. Зал был футов сорок в поперечине, круглой формы, с любопытным резным орнаментом. На общем фоне закругленных стен выделялась одна-единственная прямая линия, образованная сценой. Сама сцена, расположенная в передней части зала, представляла собой обычный, застеленный ковром помост, обрамленный золоченой аркой. В глубине зала, за деревянными перилами с монограммой «Ф. В.», стояло несколько кресел – места для зрителей. Все здесь дышало атмосферой шестидесятых годов прошлого столетия…

– Если не считать этого, – добавила Бетти, сопровождая свои слова указующим жестом.

Николас Вуд рассмеялся. И тут же подумал, что, пожалуй, уместнее было бы выразить сочувствие, потому что девушка досадливо нахмурилась. Причиной ее неудовольствия был крохотный, но оборудованный в современном стиле бар. В зеркалах отражались бокалы и бутылки, над стойкой красовались шутливые объявления: «Чеки не принимаются» и «Пари строго запрещены».

– Папина придумка, – объяснила Бетти и состроила гримаску. – У него все идеи практические. Он даже кинопроектор поставил вон за той стеной. При желании можно опустить экран над сценой.

– А ваша мать?

– О, мама была вне себя от злости. И все же…

Николасу Вуду пришлось напомнить себе, что он находится на верхнем этаже загородного дома, что крыши завалены снегом, а в батареях центрального отопления – здесь, рядом, – журчит вода. С баром или без него, этот миниатюрный театр создавал определенную атмосферу. Его мягкая, уютная тишина, неброская роскошь и мечтательная отстраненность вызывали невольное желание ходить на цыпочках и говорить шепотом.

Атмосфера определенно произвела на него впечатление – Бетти Стэнхоуп видела это. И он чувствовал – ей это приятно.

Что ж, по крайней мере, проблема, с которой он столкнулся здесь, не касалась ее. Бетти была девушкой романтического склада, любившей все яркое, колоритное, причудливое. Впрочем, ни в манере одеваться, ни в стиле поведения это никак не проявлялось.

Спокойная, с мягким голосом и серьезным лицом, эта девушка, лет двадцати пяти или около того, порой удивляла затаенной улыбкой, словно освещавшей изнутри ее лицо и глаза. Хорошенькая в общепринятом смысле этого слова, с приятными чертами лица и гладкой, словно с восковым налетом, кожей, подстриженными под пажа каштановыми волосами и искренними голубыми глазами – такой вы видели ее с самого начала. Но мелькавшая изредка улыбка, при которой уголки ее губ плутовато загибались, выявляла свойство натуры, которое одни назвали бы чувством юмора, а другие – чертовщинкой. Улыбка эта вспыхивала и тут же гасла, и лицо становилось невыразительным.

В строгом черном платье, без украшений, она стояла посередине этого секретного театра и кивала сама себе, как будто довольная тем, что все на своих местах.

– Кстати, раз уж мы здесь, – улыбнулась Бетти, – не хотите ли выпить?

– Спасибо.

Бетти подняла откидную крышку барной стойки и скользнула в нишу. На каштановые, с золотистыми искорками волосы девушки упали блики конусообразной лампы над стойкой, самого яркого источника света в этом сумрачном помещении. Внимание Ника тем временем привлекла золоченая монограмма «Ф. В.» на стене под прилавком.

– Флавия Веннер. Так вы говорите, она умерла здесь?

– Да. Упала замертво во время представления «Саломеи».

– «Саломеи»?

– Да-да. Пьесу специально для нее написал… – Бетти назвала имя поэта Викторианской эпохи, настолько выдающегося, что упоминание его было равнозначно упоминанию аббатства, в котором он был похоронен. Заметив удивленное выражение на лице своего спутника, она добавила: – Да, все правильно. У нас есть рукопись в библиотеке. Виски или бренди?

– Виски, спасибо. И что…

– Вы правильно подумали. Конечно, был ужасный скандал. Но дело замяли. В те времена приличные люди полагали, что не важно, что вы делаете, если вы делаете это скрытно.

На полках бара стояли в гнездах перевернутые вверх дном бутылки с ввернутыми в них краниками – как в настоящем питейном заведении.

Бетти налила виски и с весьма дерзким видом пододвинула к нему стакан и сифон с содовой.

– И вы с этим согласны?

Она пожала плечами:

– Да. Пожалуй, да. Но моя сестра, боюсь, не согласилась бы.

«Нет, – подумал он, – Элеонора определенно не согласилась бы».

– Элеонора сказала бы: «Не важно, что вы делаете, – продолжала Бетти, – если вы делаете это открыто, показываете, что вы человек без комплексов». – Бетти наморщила носик и рассмеялась. – Да, вы правы. Терпеть не могу это слово.

– Комплексы?

– Да. По-моему, оно выражает все новое, блестящее, модное и скучное.

– Хотите сказать, вы – викторианка? – спросил он беззаботно и как бы невзначай, при этом понимая, что задает этот вопрос более чем наполовину всерьез. – По духу?

– Вряд ли это так. Но я согласна со своим отцом, по крайней мере в том, что не люблю всякие фантазии и причуды. Вам любой подтвердит, у него никогда не бывало непрактичных идей.

– Интересно, – сказал Николас Вуд.

И тут же понял, что допустил ошибку.

Он понял это по ее лицу, по быстрому взгляду голубых глаз.

Слово выскользнуло само собой; он рассеянно разглядывал стакан и утратил бдительность. Бетти с полным знанием дела протирала бокалы, но тут ее пальцы замерли. Они посмотрели друг на друга. Он поднял стакан и выпил.

– Почему вы так сказали? – напрямик спросила Бетти.

– Сказал что?

– О моем отце.

– Моя дорогая мисс Стэнхоуп! Мне просто интересны привычки денежных воротил.

– Неужели?

– Взять хотя бы вашего отца, имеющего миллионы…

– Не так много.

– Ладно. Пусть даже несколько тысяч. – Ник поставил стакан. – И вот, как памятник богатству этот дом, где все к вашим услугам – стоит