Она умерла как леди - Джон Диксон Карр

– Это неправда, – сказал Алек. – Это… Минутку!

Он развернулся, слегка покачнувшись из-за больных суставов, но схватился за стол и устоял на ногах, после чего направился к двери, ведущей в прихожую. Я слышал, как он со всей возможной скоростью взбирается по лестнице и ходит по мансарде, открывая и закрывая двери комнат и дверцы шкафов.

Тем временем я сходил на кухню, где вымыл руки горячей водой. На крючке у плиты висела щетка. Она предназначалась для обуви, но я, не заметив этого, попробовал отчистить ею одежду. Я все еще педантично соскребал грязь, когда вернулся Алек.

– Ее одежда на месте, – сообщил он сквозь стиснутые зубы, – но…

Тут он поднял ключ и стал производить им какие-то расплывчатые и ничего не значившие жесты. Ключ был странный, как от йельского замка, но гораздо меньше. На его хромированной головке я заметил миниатюрную гравировку «Маргарита» с двойным узлом верности.

– Не ходите туда, – предупредил я, когда Алек направился к двери, ведущей во двор.

– Почему нет?

– Нельзя портить следы. Алек, надо вызвать полицию.

– Полицию, – неуверенно повторил он и опустился в белое кресло возле кухонного стола. – Полицию. – Алек опять задумчиво произнес это слово, а затем, как обычно бывает в подобных случаях, его прорвало: – Но мы должны хоть что-то сделать! Разве нельзя… Ну не знаю… Спуститься вниз?

– Как? Слезть по отвесной скале невозможно. Кроме того, начался прилив. Придется ждать до утра.

– Ждать… – прошептал Алек. – Ждать. Но нельзя же просто сидеть сложа руки! – Тут он собрался с мыслями. – Да, вы правы. Полиция разберется. Звоните им. Или я сам позвоню.

– Каким образом? Ведь кто-то перерезал телефонный провод!

Вспомнив об этом, Алек растерянно потер лоб. Его лицо пошло пятнами – то ли от виски, то ли от эмоционального напряжения. Неприятная картина. Особенно для врача.

– Но у нас есть машина, – вспомнил он. – Целых две машины. Можно доехать и…

– Именно так мы и поступим, если вам это по силам.

Тут в сонной тишине кухни загудел электрический холодильник, и мы оба вздрогнули. Алек, повернувшись к источнику шума, впервые заметил под бокалом клочок бумаги с карандашной надписью. Он отставил бокал в сторону и взял записку в руки.

– Я в норме. Просто еще не верится. Все это… – Но его глаза все же наполнились слезами.

Мне пришлось искать его шляпу – в таких делах Алек беспомощен как дитя – и плащ, на тот случай, если дождь возобновится. Он настоял на том, чтобы осмотреть «Прыжок влюбленных» в свете еще одного фонарика, но смотреть было не на что. Просто отпечатки подошв и маячивший перед нами обоими образ Риты.

Несмотря на его физическое состояние, Алек держался молодцом. Лишь когда мы, направляясь к машине, вернулись в прихожую, он грохнулся в обморок возле стойки для шляп. Его рука разжалась, ключик с именем «Маргарита» и узлом верности упал на паркет, и тут я впервые понял, как сильно Алек любил Риту. Я поднял ключик, сунул его в карман жилета, а затем с трудом потащил Алека наверх.

Тела Риты Уэйнрайт и Барри Салливана обнаружили двумя днями позже. Их вынесло на галечный пляж в нескольких милях от утеса, и какие-то мальчишки сбегали за полицией. Но лишь после вскрытия мы узнали истинную причину их смерти.

Глава пятая

В тот день я впервые увидел сэра Генри Мерривейла, а обстоятельства его появления в городе надолго останутся в памяти жителей Линкомба.

Война войной, но в деревне только и говорили что о двойном самоубийстве Риты Уэйнрайт и Барри Салливана. Это меня нервировало. Почти никто не проявлял сострадания к ним, в особенности к Рите, и лейтмотив был таков: «Ну естественно, напоследок эта чертова дура устроила театральное представление».

С другой стороны, Алека тоже не особенно жалели.

– Вот если бы он поколачивал ее хорошенько, – сказал Гарри Пирс в баре «Упряжка», – ничего этого не случилось бы.

Как по мне, в этих словах недоставало логики. Кроме того, о битье жен обычно рассуждают те, кому недостает духа как следует прикрикнуть на свою благоверную, а в случае мистера и миссис Пирс дело обстояло именно так. Все это страшно меня раздражало, тем более что обморок Алека повлек за собой куда более серьезные последствия, чем я предполагал. Днем и ночью за ним присматривала дипломированная медсестра, а дважды в день его состояние проверял мой Том.

В понедельник утром, незадолго до обеда, я, по строжайшему наказу Тома не покидавший придомовой территории, принимал солнечные ванны в саду, и тут в гости к нам заглянула Молли Грейндж. По тропинке меж высокими синими шпорниками она вышла на площадку под деревом, где стояли плетеные стулья:

– Как вы себя чувствуете, доктор Люк?

– Спасибо, я в полном порядке. Что вам наплел мой придурковатый сын?

– Что вы… перенапряглись.

– Чушь!

– Доктор Люк, – Молли села на соседний стул, – ужас-то какой…

– Ясное дело, – подтвердил я. – Вы же знали Барри Салливана, верно? Ведь именно вы познакомили его с…

Я прикусил язык, надеясь, что не пробудил неприятных воспоминаний. Но Молли, похоже, была не против поговорить на эту тему. С первого взгляда мало кто понимал, насколько она привлекательна, наша Молли. Подобно большинству голубоглазых блондинок, которые не пользуются косметикой, чтобы их лица отличались маркировкой, как морские корабли, Молли казалась самой заурядной девушкой.

– Я почти не знала его. Мы были едва знакомы. – Она подняла тонкую руку и стала рассматривать пальцы. – Но все равно это чудовищный случай. Доктор Люк, ничего, что я завела этот разговор?

– Нет, вовсе нет.

– Ну так что же там случилось? – Молли распрямилась.

– Разве Том не рассказывал?

– Он не самый красноречивый рассказчик, и все его истории заканчиваются фразой: «Проклятье, женщина, ты что, человеческого языка не понимаешь?» – Она улыбнулась, но тут же снова помрачнела. – Насколько мне известно, вы собирались ехать в полицию, но тут мистер Уэйнрайт потерял сознание.

– Совершенно верно.

– Вы отнесли его наверх, уложили в постель…

– И это нисколько мне не повредило.

– Том говорит, что могло повредить. Но вот чего я не понимаю. Том сказал, что из «Монрепо» вы вернулись пешком. Больше четырех миль прошли по темноте…

– Не сказал бы, что темнота была кромешной. Когда закончился дождь, выглянули звезды.

– А когда вернулись, – продолжила Молли, не обратив внимания на мой аргумент, – позвонили в полицию Линтона. И это произошло ближе к полуночи. Уж никак не раньше половины двенадцатого. Но в «Монрепо» было по меньшей