Она умерла как леди - Джон Диксон Карр

– Нет. Он пациент моего сына, – ответил я. – Том запретил ему ходить, и теперь у него каталка с моторчиком. Последняя модель. Только что прислали из Лондона.

– Мерривейл его фамилия, – пояснил Алек. – Он детектив.

Барри Салливан налил себе виски, добавил совсем немного содовой и залпом осушил стакан.

– Неправда! – воскликнула Рита. – Он из Военного министерства. Об этом мне сказала миссис Паркер.

– По роду службы он не детектив, нет, но ему довелось расследовать самые разнообразные убийства. И это факт! – часто закивал Алек. – Мы могли бы разговорить его. И он поделился бы воспоминаниями. Что-то вроде того. Наверное, рассказал бы много любопытного. Сам я всегда интересовался преступлениями.

Рита и юный Салливан переглянулись у него за спиной.

«Сегодня ночью?» – четко и ясно спросил взгляд мальчишки, а глаза Риты, от природы склонной к подстрекательству, твердо ответили: «Да».

Признаюсь, в тот момент меня охватила легкая паника. Барри снова плеснул себе виски, добавил еще меньше содовой, чем в прошлый раз, и одним махом проглотил содержимое стакана. Взгляд у него был испуганный, но целеустремленный. Рита приблизилась к мужу, разгладила его редкие волосы…

И Алек включил радио.

Глава четвертая

– Вы прослушали пьесу Шекспира «Ромео и Джульетта», адаптированную для радиовещания Кеннетом Маквейном. Текст читали…

Дождь ненадолго прекратился. В тишине гостиной диктор размеренно зачитывал список имен. Эмоции накалились настолько, что я едва не подпрыгнул, когда из динамика прозвучал раскатистый гонг Биг-Бена, возвестивший о том, что сейчас девять часов вечера.

– Вы слушаете британскую службу Би-би-си. У микрофона Брюс Белфрейдж, и в эфире последние известия.

Алек, сидевший в полуоцепенении с понурой головой, немедленно встряхнулся. Весь внимание, он придвинул к приемнику кресло – его ролики пронзительно скрипнули – и вытянул шею.

– Сегодня сообщалось о незначительной активности врага в воздухе. Замечен самолет-разведчик, пролетавший над…

Рядом со мной стояло «ушастое» викторианское кресло, где сидела Рита – так настороженно и напряженно, что ее спина выгнулась дугой. В опущенной руке она держала пустой бокал. И ничего не видела. Ее глаза затянуло влажной пеленой; наконец слезинки вырвались на волю и потекли по щекам, но Рита не заморгала и даже не шевельнулась, чтобы стереть их с лица.

Из-за закрытых окон и задернутых штор в комнате было очень жарко. Салливан курил сигарету за сигаретой. Дым обволакивал золотистые лампы, от него щипало в глазах и першило в горле. Рита шевельнулась, и непроизвольная дрожь, зародившись в изогнутой спине, охватила все тело. Затем Рита тяжело сглотнула. Стакан выскользнул у нее из пальцев и беззвучно упал на ковер. Рита подняла его – ощупью, будто слепая, – и рывком поднялась на ноги.

– Рита! – сказал Барри Салливан. – Нет!

– Да, – возразила Рита. – Мы договорились!

Тут Алек вскинулся, едва не рыча от досады.

– Тише! – крикнул он и тут же, будто загипнотизированный, припал ухом к динамику.

– …Заверил общественность, что если Франция планирует вернуть себе законное место и престиж на континенте…

Прямая как жердь Рита повернула голову и тыльной стороной ладони провела по мокрым от слез глазам, отчего одно веко завернулось, придав лицу слегка нелепый вид. Она обвела взглядом гостиную, вспомнила о стакане в руке, недоуменно уставилась на него и глухо пробормотала: «Нужен лед», после чего развернулась и, чеканя шаг, удалилась в столовую. Такой поступью поднимаются на эшафот, подумалось мне, хотя подобные мысли, разумеется, чушь собачья. Под стук каблуков из динамика продолжал вещать убедительный голос неколебимого диктора. Скрипнула кухонная дверь, и Риты как не бывало.

– …Полковник Линдберг добавил, что Соединенные Штаты, по его мнению, не заинтересованы в трансатлантических спорах, которые…

– Пойду помогу ей, – сказал Барри Салливан.

И в третий раз Алек судорожно обернулся и закатил глаза, умоляя о тишине.

Юноша не обратил на него внимания. Осторожно поставил стакан на стол и, старательно избегая моего взгляда, отправился вслед за Ритой. Но, учитывая интересы Алека, двигался он почти бесшумно. Даже не скрипнул кухонной дверью, под которой виднелась полоска света.

Не знаю, что я ожидал увидеть, когда эти двое вернутся в гостиную. Так разыгралась фантазия, так натянулись нервы в этой ядовитой атмосфере, что я не удивился бы, если Рита позвала бы Алека на уютную кухню, а мальчишка подкрался к нему с чем-то острым в руке. Они ведь не станут нападать на Алека при свидетеле, верно? С другой стороны, почему бы и нет? Ни Байуотерса, ни Стоунера это не остановило. Рита и Салливан полупьяны. Как же выглядит убийца, тихонько подбираясь к жертве со спины?

Когда эти двое вернутся…

Но они не вернулись.

Такое чувство, что радиоголос говорил целую вечность. Все эти новости я слышал в шесть часов и теперь с ужасом думал, какие же они долгие. Алек как будто впал в кому. Он не шевелился. Разве что кивал, когда диктор зачитывал что-нибудь особо важное. По-прежнему не скрипела дверь кухни; по-прежнему оттуда не доносилось ни звука.

– Вы прослушали последние известия. Сейчас девять часов восемнадцать с половиной минут. Через полторы минуты вы услышите…

Алек выключил радио, не без труда поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Наверное, отметил выражение моего лица, и на губах у него заиграла странная лукавая улыбочка.

– Дорогой мой доктор, – мягко начал он, – вы думали, я ничего не знаю?

– О чем вы?

Алек кивнул на кухонную дверь:

– О том, как эти двое развлекаются у меня за спиной.

Что самое жуткое, теперь со мной говорил прежний Алек Уэйнрайт, обладатель ангельского терпения и неплохого чувства юмора. Коренастое тело расслабилось, лицо собралось и просветлело, веко перестало дергаться; слегка изменились даже тон голоса и выбор слов. Откинувшись на спинку большого кресла, Алек сложил руки на животе.

– Да. – Он проследил за моим взглядом, устремленным на бутылку. – Я допился до того состояния, когда меня уже мало что волнует. Начинаю даже забывать… об этом. – Он кивнул на радио.

– А я должен сидеть и смотреть, как вы спиваетесь, чтобы обрести душевное спокойствие?

– В общем и целом, – жизнерадостно ответил Алек, – вы зрите в самый корень.

Да, передо мной и впрямь был прежний Алек Уэйнрайт, разве что раскрасневшийся и с набухшей веной на виске.

– Говоря о Рите… – продолжил он.

– Как давно вы знаете о ней и юном Салливане?

– Как давно? С самого начала.

– И что намерены делать в связи с этим?

– Ну а что, – Алек повел плечами, устраиваясь поудобнее, – что сделали бы вы, доктор? Подняли шум и выставили себя круглым дураком? Муж-рогоносец всегда становится объектом насмешек. Разве вы этого