Карамельные дюны - Алина Егорова
Как-то незаметно для себя Сергей увяз в Альмире. Он проводил с ней уйму времени, слишком много ей наобещал и, как к наркотику, привык к ее бесконечной лести. Ему вообще казалось, что живет он с Альмирой, а не с женой, так как видит ее значительно чаше. О Майе он вспоминал с досадой и с грустью. Сергею было жаль самого себя, собственную надломленную судьбу и потраченные годы, прожитые с Майей. Брак с ней — нелепая ошибка, это не его женщина, с ней невозможно счастье. А вот Альмира — совершенно другое дело. Она создана для него, чтобы заботиться о нем, ухаживать, ждать дома вечерами и встречать ароматной выпечкой, которую он так любит. Если не кривить душой, то стоит признать, что Майя не самая плохая жена. Она любит его, заботится, но ее любовь спокойная, похвалы молчаливые. Он знает, что жена ценит его, но она не понимает, как ему необходимо одобрение. На дифирамбы он не претендует — на них Майя просто не способна, но хоть немного похвалить его можно, он это вполне заслужил. Сначала Сергей разрывался между женой и любовницей. Ему очень хотелось собрать лучшие качества обеих и соединить их в одной женщине, которая стала бы для него идеальной. Позаимствовать кокетство Альмиры, ее умение слушать и восторгаться; пригодится хозяйственность и нацеленность на семью. У Майи взять утонченность, рассудительность, выдержку, ее житейскую мудрость, обаяние, интересность, а также целеустремленность, красоту, ум… Сколько же достоинств у его жены! Не была бы она такой фанаткой работы и больше внимания уделяла бы ему, то ни на какую Альмиру он даже и не взглянул бы. Ситуация осложнялась тем, что Майя слишком успешная — рядом с ней ему, заурядному инженеру, было очень неуютно. С одной стороны, Сергей гордился своей знаменитой женой, а с другой — проклинал ее успехи и молился, чтобы ее выгнали с работы.
И все же он выбрал Альмиру. Не важно, что потом наскучат ее восторги и станет раздражать элементарная глупость, главное, что сейчас он наслаждается клубничным сиропом ее лести. Как долго продлится это блаженство — неделю, месяц, год, а может, уже завтра все надоест, — Сергей думать не хотел. В настоящее время ему хорошо, и этого было достаточно. Жизнь одна, и надо прожить ее счастливо, не оглядываясь, что будет завтра, потому что до него можно и не дожить.
Альмире Гадушкиной долго не везло в любви. И не только в ней. Полоса неудач началась еще до ее рождения: отец не повелся на уловку матери — вместо того чтобы предложить руку и сердце беременной подруге, навсегда скрылся с горизонта. Завидным женихом он отнюдь не был — незамужняя Нина, перешагнувшая тридцатилетний рубеж, видела в своем поклоннике последний шанс. Родившуюся дочку она назвала бурятским именем, надеясь, что отец все же объявится и, растрогавшись вниманием к собственной национальности, захочет создать с ними семью. Но бурят так и не объявился. Альмира уродилась в отца, походила на него как внешне — низкорослая, коренастая, с круглым, словно блин, лицом, — так и характером — практичная, самовлюбленная, ленивая, но ради собственной выгоды готовая на все.
В букете «подарков судьбы» роскошной розой цвела ее фамилия — Гадушкина. Альмира ее всегда стеснялась и, когда требовалось назвать вслух, говорила очень тихо. Часто ее переспрашивали, горланя на всю округу: «Как вы сказали? Гадушкина?!» Обычно произносили с обидным ударением на первую гласную. Альмира густо краснела и поправляла надломленным от досады голосом. Нина Яковлевна любила рассказывать ею самой придуманную, успокоительную легенду о том, что изначально их род носил фамилию «Кадушкиных», а вследствие невнимательности какой-то паспортистки появилась буква «г» и сделала фамилию неблагозвучной.
Нина Яковлевна, памятуя, как самой было сложно выйти замуж, уже с юности наставляла дочь, чтобы та носом не вертела и женихами не разбрасывалась. «Отсутствие красоты следует компенсировать тщательным уходом за собой. К сожалению, одеть тебя в модные вещи у меня возможности нет. Но можно одеваться просто и выглядеть привлекательно». Альмира внимательно слушала и следовала материнским советам. Она носила короткие юбки и обтягивающие кофты. Получалось не скромно и не эстетично, но завлекательно: частично обнаженное тело, пусть даже с лишними килограммами, пробуждало природные инстинкты у лиц противоположного пола. Поклонники не заставили себя ждать: уже с шестнадцати лет к Альмире исправно ходили молодые люди, но ни один из них надолго не задерживался. К двадцати годам девушке захотелось большой любви, которой до сих пор так и не случилось. Она с завистью смотрела на романы подруг, которым нежные влюбленные дарили букеты роз и писали волнительные стихи. Ей доставались цветы лишь дважды: в первый раз, когда Нина Яковлевна об этом напомнила появившемуся в их доме незадачливому ухажеру, второй — по просьбе самой Альмиры. В двадцать два года девушка в придачу к любви стала претендовать на материальный достаток. Можно и без любви, но чтобы жених был богат. Такого не нашлось, отчего Альмира очень страдала, и к двадцати пяти годам она утвердилась в мысли, что жизнь не удалась и все мужчины — сволочи. Мать подливала масла в огонь. Ей очень не нравилось, что дочь до сих пор не вышла замуж и продолжает жить в их тесной квартирке.
Альмира больше не надеялась ни на любовь, ни на деньги. Она взяла на вооружение принцип «С паршивой овцы хоть клок шерсти» и пыталась охмурить любого мужчину, с которого можно было что-либо стрясти. Девушка наряжалась, старательно делала прическу и макияж. На работе улыбалась всем лицам мужского пола и не упускала случая для кокетства, В родной корпорации среди тех, кто ее плохо знал, Альмира прослыла милым, очаровательным созданием, кто имел несчастье узнать ее лучше — небезосновательно считали хитрозадой щучкой.
В Сергее она сразу увидела выгодную партию. Каким-то седьмым чувством вкупе с богатым опытом ветерана любовных передряг Альмира определила: здесь можно урвать нечто значительно большее, чем пару походов в кафе. Сергей не был похож ни на одного из тех мужчин, которые составляли длинный список ее любовных неудач. Он отличался романтичностью и своеобразным отношением к любви. Говорил искренне и чувственно, обволакивал трепетным взглядом внимательных светлых глаз. Казалось, перед ней не взрослый мужчина, а шестнадцатилетний юноша, воспринимающий любовь с большой буквы и готовый не задумываясь ради избранницы отдать жизнь. Последнее,
