Карамельные дюны - Алина Егорова
Соната пришла без опоздания, но позже Яцкевича. Камил уже расположился за дальним столиком, откуда хорошо просматривался вход. Он сразу ее заметил: в зале появилась высокая блондинка и остановилась в центре, она рассеянно смотрела по сторонам, пока не увидела его.
Камил Яцкевич — авторитетный специалист своего дела, уважаемый руководитель, давно и уверенно стоящий на верхних ступенях предприятия, и Соната Любавина — менеджер непонятно чего, занимающаяся неизвестно чем. Совершенно разные по социальному статусу и материальному положению люди, волею обстоятельств оказавшиеся вместе. Они были чужими и почти ничего друг о друге не знали, но обоим показалось, что между ними существует незримая связь, сближающая их.
Вроде бы полно сил, и здоровье в порядке, но жизнь катится к финалу. Все, что должно произойти хорошего, случилось: институт, свадьба, карьера, дочь выросла. Впереди ничего, никаких перспектив. А хочется, чтобы было к чему стремиться, чтобы продолжались события. У ровесников жены молодые, дети рождаются, а с ними стареть некогда. Жизнь словно второй круг набирает, все повторяется, что было в двадцать лет, только уже при достатке, который делает хлопоты приятными: быт обустроен — стиральные, посудомоечные и прочие машины, никаких пеленок и тесноты коммунальных квартир. За рубеж бы уехать… Не ради благоустроенной жизни — хочется мир посмотреть не с террасы пятизвездочного отеля, а изнутри — пожить там, попробовать себя в чем-то новом. Или реализовать давнишнюю мечту — писать пейзажи акварелью. Всегда хотелось, только все некогда, вечно на потом откладывалось. Но «потом» почему-то не наставало. Сейчас время есть — желание пропало. На работе тоска, дом опостылел, идти не хочется ни туда, ни сюда. И никак не вырваться из этого кольца.
Соната все понимала. Она внимательно слушала Камила, соглашалась с ним, одобряла. И от этого ее участия становилось тепло и комфортно. Проблемы, конечно, не решались, но появилась возможность их обсудить, выплеснуть наружу то, что всегда хранилось в себе.
— А если работу сменить? Все какая-то новизна, — предложила она.
— Не поможет. Везде одно и то же. Да и возраст уже не тот, чтобы в омут бросаться.
— С поездкой за границу, надо полагать, то же самое — годы мешают, — констатировала она.
— Да, к сожалению.
— Это настроение у тебя сейчас такое: затяжное уныние. Поэтому и руки опускаются. Нужно, чтобы произошло какое-нибудь радостное событие, которое станет трамплином к позитивному настрою и желанию жить.
— Не происходит, — пожал плечами Камил.
— Поспособствуй. Начни действовать. Найди увлечение, к примеру, возьмись за пейзажи. Ты же об этом мечтал. Хотя бы жалеть не будешь, что так и не попробовал себя в живописи. Или вот что. Давай вместе займемся акварелью. В детстве я обожала рисовать.
— Давай, — наконец-то на печальном лице Камила появилась улыбка. Идея Сонаты ему понравилась.
— Значит, решено. В следующий раз идем в художественную лавку выбирать снаряжение.
К концу трудовой недели азарт Яцкевича утих, а в субботу и вовсе исчез. Ирина ушла по магазинам, а он до полудня валялся на диване перед телевизором с традиционно кислым настроением. От любимого занятия его оторвала трель телефонного звонка. Звонила Соната. Казалось, она ничуть не удивилась отсутствию у компаньона энтузиазма, будто именно такой реакции и ожидала. Камил все же превозмог апатию и заставил себя сходить за бумагой и кистями, иначе получалось совсем некрасиво, и так даме пришлось ему напоминать об уговоре.
Художественная лавка представляла собой полуподвал в центре города, где кроме инструментов для создания картин продавались готовые шедевры местных художников. Перебрав кучу баночек и тюбиков с краской и доведя до белого каления продавца поиском кистей подходящей пушистости, довольная парочка вышла на Невский проспект. У обоих возникло чувство участия в каком-то приключении, и эта была их тайна — одна на двоих. Потом они разглядывали полотна художников, которые продавались на улице поблизости от магазина. Работы в основном были выполнены маслом: натюрморты, портреты. Преобладала городская тематика — туристы охотнее приобретали картины с видами Петербурга. Присутствовали как вполне достойные произведения, так и откровенная мазня, глядя на которую Камил говорил, что у него получится не хуже. Воодушевленные, Камил и Соната гуляли по городу и обсуждали творческие планы. Им было хорошо вместе в этот на редкость солнечный день последней декады ноября. Камил впервые за долгое время почувствовал себя довольным. Ему показалось, что жизнь снова приобретает смысл.
* * *
Альмира написала первой. Короткое невинное сообщение по электронной почте, от которого сделалось очень радостно и тепло на душе. «У тебя сегодня особенный день? Выглядишь импозантно, так бы и влюбилась». Сергей взглянул на свой новый свитер, надетый по настоянию Майи, и смущенно улыбнулся: он не ожидал, что какая-то тряпочка способна произвести подобный эффект. Тронутый похвалой, он прислал в ответ кучу комплиментов. Получились почти стихи, которые ему самому понравились, Альмире тоже, о чем та незамедлительно сообщила: «В тебе погибает поэт. О, какой мужчина!»
Сергей ничего не ответил — был не в состоянии. До конца рабочего дня он ходил, словно под гипнозом: растерянный и совершенно счастливый.
— Альмира. Какое имя! Как песня! — рассыпался Сергей комплиментами.
— Называй меня Альма, а то Альмира слишком официально, — попросила девушка, томно глядя на своего кавалера из-под густой челки. Они сидели в кафе, куда через неделю пригласил ее пообедать Сергей.
— Мою собаку звали Альмой, она умерла.
— Ой, извини.
— Давно уже. Хорошая была псинка, ласковая. Лучше я тебя буду звать как-нибудь по-другому, не по имени. Рыбка, например, или Радость.
— Мне нравится, — просияла Альмира.
Их встреча вне работы повторилась. В следующий раз Сергей предложил Альмире посетить выставку художников-авангардистов в Русском музее. Сам он был равнодушен к искусству, Альмира, как выяснилось, тоже, но поход принес удовольствие обоим. Девушке было все равно куда идти, лишь бы окунуться в романтическую атмосферу свидания, Сергей же получил возможность выглядеть востребованным и блистать остроумием.
Альмира дала ему то, чего ему так не хватало. Она нахваливала его, смеялась над шутками и внимала каждому слову. Сергей чувствовал себя мачо: сильным, уверенным в себе мужчиной, способным вызывать восхищение женщин. Альма так и говорила: «Ты сильный мужчина. За тобой — как за стеной», отчего ее кавалер рос в собственных глазах. Положа руку на сердце, он признавал, что восторженные комплименты Альмиры не больше чем лесть и искренности в них мало, возможно даже, ее вовсе нет, но это та ложь, которую он готов был слушать вечно.
Сергей водил свою пассию в кино,
