Фам фаталь - Валентина Демьянова

Квартира Зои Ивановны, расположенная в одном из старинных московских переулков, давно перестала быть жилищем и превратилась в хранилище экспонатов. Они вытеснили почти всю мебель из трех комнат, а ее место заняли шкафы и стеллажи с папками, альбомами, книгами, плакатами. Даже в коридоре не осталось свободного пространства для вешалки, и одежду клали на старый сундук, в котором, как я подозревала, хранились экспонаты коллекции.

– Ну, что хотите посмотреть в этот раз? – воскликнула Зоя Ивановна, азартно сверкая глазами.

Ее всегда радовал интерес к своим сокровищам. Она не только охотно позволяла ими пользоваться, но и при всяком удобном случае пускалась в подробное описание перипетий приобретения того или иного раритета. Обычно я покорно слушала длинные монологи, считая это своеобразной компенсацией за оказанную услугу.

– Сама пока не знаю. Зоя Ивановна, вы Галлера помните?

– Художника Валерия Галлера? Конечно! Старшая сестра, студентка Строгановки, брала меня с собой на его выставку. Дело происходило в тридцать пятом, я тогда еще девочкой была, но помню все отлично. Это была первая персональная выставка Галлера после его возвращения в Россию. – Зоя Ивановна понизила голос: – Между прочим, этот приезд наделал тогда много шума. Многие не понимали, зачем ему это было нужно. Честно говоря, я и сейчас недоумеваю, чего Галлеру не сиделось в Париже! На кой ляд он сюда вернулся?

– Может, тоска по родине замучила?

Она покосилась на меня и уже совсем другим голосом ответила:

– Конечно, русскому человеку трудно жить за границей. Как бы хорошо ни было, а домой тянет.

– И как его тут встретили?

– Прекрасно! В «Правде» напечатали хвалебную статью, а это, знаете ли, показатель. В Москве, Ленинграде и Киеве прошли персональные выставки. Ему предлагали кафедру рисунка и композиции в Институте повышения квалификации архитекторов, но он отказался. Да я вам сейчас покажу материалы по Галлеру! Немного, но кое-что все же есть!

Зоя Ивановна кинулась к ближайшему стеллажу, покопалась на полке и вернулась с тонкой папкой. Развязав старомодные тесемки, она принялась осторожно извлекать из нее одно свое сокровище за другим. Раскладывая их передо мной на столе, она не забывала сопровождать каждый экспонат комментариями:

– Вот статья, о которой я говорила. Вот еще. Это билет на выставку. А это каталоги.

Все, что показывала Зоя Ивановна, я просматривала внимательно, но особенно меня заинтересовали каталоги. Первой я раскрыла брошюру, помеченную 1935 годом. Довольно объемную, с цветным портретом художника на обложке.

– Здесь он похож на Шаляпина, – заметила я.

Зоя Ивановна бросила взгляд на фотографию:

– Действительно! Очень интересный мужчина.

В каталоге за 1935 год разыскиваемой мной картины быть в принципе не могло, ведь тогда она еще не была написана, но я все равно добросовестно пролистала его от начала до конца. И не столько для очистки совести, сколько потому, что мне очень нравились работы Галлера.

– Сколько же у него было картин!

– Все это он привез из Франции. Ходили слухи, ему предлагали подарить собрание государству, но Галлер отказался. Вроде бы сказал, что в них заключен труд всей его жизни и он пока не готов с ним расстаться. Но это всего лишь слухи, за точность ручаться не могу.

Отложив в сторону первый каталог, я взяла в руки второй,уже за 1938 год.

– На этой выставке я не была, – с сожалением заметила Зоя Ивановна. – Болела. Простудилась на катке. А каталог мне подарила сестра.

В этой брошюре шанс найти нужный портрет был выше, ведь на купленном мной полотне стояла дата «1937». Неудивительно, что я с замиранием сердца переворачивала одну страницу за другой. Надежда не оправдалась. Среди множества фотографий самых разных полотен моей картины не было. Огорченно вздохнув, я отложила бесполезную брошюру в сторону.

– Не нашли? – спросила Зоя Ивановна, глядя на мое вытянувшееся лицо.

Я удрученно качнула головой:

– Нет.

– А что искали?

– Портрет обнаженной женщины со смеющейся маской в руках. Знаете такой?

– Никогда не слышала. Уверены, что такая картина существует?

– Да, я ее недавно видела.

– Где, если не секрет?

– У частного лица.

– И она точно принадлежит кисти Галлера?

– На ней стоит его подпись и дата – 1937 год.

– Ну, это еще ничего не значит! Понимаете, эти каталоги очень полные. На персональные выставки художник обычно представляет почти все свои работы. Кроме совсем уж незначительных. Если картина хорошая...

– Отличная!

– Вот видите! Неужели он не выставил бы в Москве свою новую и очень удачную картину? Маловероятно! Думаю, если ее нет в каталоге, значит, Галлер никогда ее и не писал.

Глава 10

Я покидала Москву рано утром и в самом мрачном настроении. За те несколько часов, что я провела в дороге, оно нисколько не улучшилось, а потому, когда вошла в номер и увидела, что в нем творится, планка окончательно упала.

Мрачно оглядев разоренную комнату, я развернулась и, мерно чеканя шаг, отправилась к дежурной по этажу. В другое время я, быть может, и не стала бы связываться, но в тот день настроение очень располагало к скандалу. Я решила себе в нем не отказывать. Проявив ослиное упорство, простояла рядом с пустовавшим постом дежурной до тех пор, пока мимо не пробежала девушка со шваброй. На вопрос, где искать дежурную, она, не замедляя шага, посоветовала заглянуть в бельевую.

Вежливо постучав в дверь с табличкой «Бельевая», подождала ответа, не дождалась и тогда повернула ручку. Дверь оказалась незапертой, и я позволила себе войти. Все стены бельевой были заставлены стеллажами с кипами белья, а возле окна за столом сидели две женщины и мирно пили чай. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы распознать в них заслуженных бойцов сферы обслуживания. Не в смысле возраста, обеим едва ли исполнилось по сорок, а в смысле служебной закалки. При моем появлении обе дамы разом отставили чашки и повернули головы. Неожиданное вторжение нарушило атмосферу покоя, что не могло не вызвать их справедливого раздражения. Дамы были хоть и мелкие, но начальницы и потому свое недовольство скрывать не стали.

– Что это вы врываетесь без стука? – грозно нахмурилась женщина