Фам фаталь - Валентина Демьянова

– Я стучала, мне никто не ответил.

– А не ответили, значит, и входить не следовало. Это служебное помещение, и посторонним здесь делать нечего, – подхватила эстафету другая дама, на голове у которой громоздилась пергидрольная тыква.

– Я не посторонняя. Я живу в этой гостинице, и мне нужна дежурная по этажу.

– Господи, ну что за люди! – обратилась Силосная башня к своей товарке. – Так и ходят, так и ходят! И все им что-то нужно! Минуты спокойно посидеть не дадут.

– Спокойно сидеть будете дома, когда на пенсию выйдете, а сейчас будьте добры подняться и пройти со мной в мой номер.

– Это еще зачем? – возмутилась Силосная башня.

– Затем, что в мое отсутствие кто-то проник в комнату и перевернул в ней все вверх дном.

– Глупости! У нас строгие порядки, и чужой войти в номер не может, – отрезала Тыква и, схватив со стола чашку, громко из нее отхлебнула.

– Насчет порядков спорить не буду, но в отношении своей комнаты утверждаю: в ней побывали посторонние. В связи с этим хочу знать, кто вчера дежурил на этаже.

Силосная башня сурово нахмурилась:

– Ну я дежурила. Заступила на сутки. Сегодня утром сменилась.

– Значит, с вами и будем разбираться.

– Делать мне больше нечего, как чужим капризам потакать, – проворчала Силосная башня и, показывая, что разговор окончен, демонстративно повернулась ко мне спиной.

– Если сию минуту не подниметесь и не пойдете со мной, я эту гостиницу на уши поставлю, – тихо пообещала я.

Тыква тяжело вздохнула и посоветовала подруге:

– Да сходи ты с ней. Видишь же, не отвяжется.

Силосная отставила чашку и, громко цокая высоченными каблуками, поковыляла за мной. Не потому, что она испугалась моих угроз, просто я ей надоела и она хотела побыстрее от меня отделаться.

– Вот, полюбуйтесь, – сказала я, распахивая дверь в свой номер.

Дежурная вошла, огляделась и пожала плечами:

– И что?

– Видите беспорядок? Это не я его устроила.

– Это вы так говорите, а я должна верить? Может сами все раскидали, а теперь скандалите! Откуда видно, что в номере были посторонние? Лично я ничего такого не замечаю!

– Меня не было сутки. Уходя, я оставила все в полном порядке. А сегодня возвращаюсь и нахожу номер разоренным.

Она сложила губы куриной гузкой и пробормотала, ни к кому не обращаясь:

– Сначала шляются ночами невесть где, а потом являются и начинают качать права. А дома небось муж ждет. Не знает, бедняга, как его благоверная на свободе развлекается.

– Вы на что намекает?

Женщина окинула меня презрительным взглядом:

– Да что тут намекать? А то по тебе не видно, что ты за штучка!

– Значит, ты утверждаешь, что я шлюха? – сладко улыбнулась я.

Пока Башня соображала, что ответить, я ухватила ее за руку и одним движением завернула за спину. А чтоб эта кукла не упала на своих ходулях, бедром приперла пышное тело к стене.

– За такое оскорбление тебе следовало бы сломать руку, – прошептала я ей на ухо, – но я прощу, если скажешь, кто был в моем номере.

– Я сейчас закричу, – прохрипела она.

– Конечно, закричишь. Когда ломают руку, всегда кричат, потому что очень больно.

– Ты не посмеешь. Я заявлю в милицию.

– Я сама заявлю. Скажу, что меня обворовали в твое дежурство. Если не сядешь на пару лет как подельница, то уж стоимость похищенного ты мне точно выплатишь. Поверь на слово: мало не покажется! Ты со мной вовек не разочтешься. А если беспокоишься насчет перелома, так я скажу, что ты неудачно упала. Вон у тебя какие каблучищи! На таких немудрено и поскользнуться на паркетном-то полу.

Я надеялась, что мои доводы ее проймут, но дама мрачно молчала. Тогда, чтобы немного ее вразумить, я подтянула руку повыше. Она дернулась и пронзительно взвизгнула.

– Видишь, уже больно. А будет еще больней, – назидательно заметила я. – Давай колись. Иначе калекой сделаю.

– Я тебя засужу, – просипела она.

– Размечталась! Свидетелей нашей беседы нет, а следов я не оставлю. Не тяни время, рассказывай.

Признаваться ей не хотелось, но боль была ощутимой, и она все-таки заговорила:

– Она пришла вчера днем. Сказала, что ты крутишь шашни с ее мужем. Задурила голову мужику, и тот совсем от рук отбился. С ним она ничего сделать не может, а тебя хотела бы проучить. Попросила разрешения заглянуть в номер.

– И ты, добрая душа, не отказала. Сколько она тебе дала?

– Двести рублей.

– Продешевила! Нужно было просить четыреста, она бы не отказала. Ну это твоя проблема! Рассказывай дальше.

– Она пообещала серьезно не вредить. Сказала, распотрошу шмотки этой дряни, отведу душу и уйду. Потом она вошла в номер, а я осталась стоять в коридоре.

– На стреме, – уточнила я. – Ключ где взяли? Я свой с собой унесла.

– У меня есть запасной.

– Ясно. Дальше что?

– В номере она, как и обещала, пробыла недолго. Вышла, отдала деньги и ушла.

– А ты как собиралась выкручиваться? Знала же, что я вернусь и потребую ответа.

– Сказала бы, что постоялица сама все и разбросала. Я и теперь так в случае чего утверждать буду.

– Пожалуйста! Только говорить тебе это придется со сломанной рукой. Перелом будет осколочный. Обещаю.

Для убедительности я еще немного поднажала, и этот довод оказался действеннее всяких слов.

– Что за женщину ты впускала в мой номер?

– Не знаю. Никогда раньше ее не видела. А если даже где и встречала, внимания не обращала. Самая обыкновенная.

– Рост? Черты лица? Прическа? Цвет волос? Ну? Быстро!

– Не помню!

– А если постараться? – поинтересовалась я, слегка надавливая на руку.

Дама скривилась и просипела:

– Страшненькая. Может, потому так сильно и мажется. Хочется ей, бедняжке, себя хотя бы немного приукрасить. А волосы я не разглядела. У нее голова косынкой была повязана.

Глава 11

Только начала раскладывать вещи по местам, как раздался стук в дверь. Сначала я решила, что вернулась дежурная по этажу, и хотела без разговоров послать ее подальше. Потом сообразила, что стук был чересчур деликатным для такой решительной дамы, как она, и крикнула:

– Войдите!

Дверь