Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов

Повисла пауза.

– Я люблю тебя. Желаю удачи с книгой.

Эрик услышал звук шагов, дверь закрылась, и он остался один в тесном пространстве подсобки.

* * *

Офицер Ребекка Бхати взялась за тяжелые рабочие наушники и сняла их. В голове уже звенело от шума, и она хотела немного от него отдохнуть. В любом случае за гомоном собравшейся в книжном магазине толпы было почти ничего не слышно. Гул напоминал звук, с которым волны разбивались о скалистый берег.

Однако Ребекке нравилось работать тщательно. Осталось только найти удобное положение в кресле, появившемся здесь бог знает откуда.

Фургон для ведения наблюдения от полиции Нью-Йорка оказался не слишком приятным и плохо пах. Снаружи на нем красовался логотип рыбного рынка, и Ребекка долго размышляла, являлось ли это прикрытием или же именно там отделение и приобрело транспортное средство. Солоноватое зловоние подтверждало худшие подозрения, однако оно могло также оказаться результатом многолетнего накопления запахов пота и еды навынос.

Ребекка повернулась вправо, к детективу Сету Таннеру, который развалился в собственном кресле и поглядывал на разномастные мониторы. В их мерцании его лицо выглядело голубоватым. Оборудование для наблюдения напоминало коллекцию вора, ограбившего давно закрытый магазин электроники.

Посмотрев на полицейский снимок Манетто «Мэнни» Кабрезе, приклеенный скотчем на стенке фургона, Ребекка спросила детектива:

– Вы уверены, что это был именно он?

– Думаю, да, – ответил он, не отрываясь от мониторов. – Никто не видел парня двадцать лет, но мне кажется, это был Манетто. Он похудел, но шевелюра осталась та же. И походка. – Таннер посмотрел на клавиатуру как на инопланетную технологию. – Даже не представляю, с чего начать. Можно взглянуть еще раз?

Бхати подкатилась на кресле по тесному пространству фургона к мониторам, нажала на горячие клавиши, которые отвечали за перемотку, и включила воспроизведение. И вместе с детективом принялась наблюдать, как ссутуленная фигура прошагала мимо камеры и свернула в магазин.

Изображение выглядело размытым.

Однако Таннер, похоже, утвердился в своих подозрениях, судя по широкой улыбке. А ведь он был не из улыбчивых.

– Если это он, то мы поймали крупную рыбу, так? – уточнила Бхати, выдыхая при каждом слове облачка пара.

Собеседник наклонился и включил ногой обогреватель. Через несколько секунд вокруг запахнет жжеными волосами, но хотя бы температура вернется к более комфортному уровню.

– Если это он, – отозвался Таннер.

– Вы уверены, что в фургоне безопасно пользоваться обогревателем? – взглянув на предмет обсуждения, поинтересовалась Ребекка.

– Совсем не уверен.

Она снова аккуратно надела наушники и прислушалась. Те же самые звуки прибоя. Иногда среди шума проскакивали различимые слова, но запись будет бесполезна без дополнительной технической обработки специалистами. Хотя это может и не понадобиться. Бхати вздохнула и сняла наушники, спросив:

– Чем мы тут вообще занимаемся? Федералы поместили его в программу защиты свидетелей. Действующих ордеров на арест тоже нет. Теперь Манетто обычный мужчина. Простите за прямоту, сэр, но зачем мы здесь?

– Прежде всего, – ответил Таннер, – он вовсе не обычный мужчина, а настоящее чудовище. Три доказанных убийства и два требующих подтверждения. Плюс все разрушенные жизни. И что, преступник просто ускользнет от правосудия лишь на том основании, что сдал еще нескольких подонков? Так не пойдет.

– Согласна, но мы же выслеживаем его не просто ради удовольствия? – Бхати посмотрела на детектива, вопросительно изогнув бровь. – Так ведь?

Запах паленого от обогревателя стал невыносимым. Таннер тоже это заметил, наклонился и выключил прибор. Красноватое мерцание нагревательных элементов начало угасать.

– Манетто убил моего напарника.

Такое преступление воспринимали очень серьезно. Бхати помедлила, но всё же решилась:

– Если у вас появились новые доказательства…

– Я детектив, – прервал ее Таннер, вскидывая перед собой ладонь. – А ты офицер. Давай завершим работу, и тогда сможем поехать по домам, ладно?

Ребекка кивнула, снова надевая наушники. Однако она не могла игнорировать гнетущее ощущение. И чем больше о нем думала, тем больше возникало вопросов об обстоятельствах нынешнего вечера. Как сотрудник оперативно-аналитического отдела, она участвовала в шести засадах, и все они включали огромное количество планирования и не меньшее количество бумажной волокиты, чтобы отрядить на задание фургон для ведения наблюдения с соответствующим оборудованием.

Сегодня вечером всё обстояло иначе.

Таннер подошел к столу Бхати и попросил ее помочь с особой операцией. И фургон был припаркован за углом от участка, а не на базе. Ребекка согласилась, потому что детектив работал полицейским еще до ее рождения и у нее не имелось причин сомневаться в его мотивах.

Но что-то точно не сходилось.

– Сэр, – решила уточнить Бхати, – не хочу показаться назойливой, но… мы сейчас занимаемся официальным полицейским расследованием?

Таннер наконец оторвался от мониторов и встретился с ней глазами. Его лицо состояло сплошь из резких углов и глубоких теней, которые порождало мерцание экранов.

Когда он заговорил, его голос прозвучал тихо, но угрожающе:

– Выполняй свою работу, иначе я могу сделать твою жизнь в участке намного сложнее. Можешь отправляться писать на меня жалобу, но тогда сама будешь виновата в том, что последует. Или просто посиди здесь еще немного, а потом мы разойдемся по домам. Договорились?

Ребекка выдержала взгляд детектива.

Она знала, что иногда правила следует немного обойти, чтобы добиться справедливости. Но только в крайнем случае. И только пока их не нарушаешь, чтобы вся система осталась на месте. С этим Бхати могла смириться.

Однако нынешнее дело слишком дурно пахло. Такое могло бы вылиться в получение выговора, если не в увольнение.

Она уже собиралась снова надавить на детектива, когда в стенку фургона постучали.

– Какого… – проворчал Таннер.

– Что? – спросила Ребекка.

– Это он.

Она перегнулась и увидела искаженные линзой черты лица Калабрезе в камере обзора двери. Но было ясно, что он улыбался.

* * *

Таннер провел ладонью по щиколотке, убеждаясь, что кобура с оружием на месте. Он ненавидел брать с собой на слежку табельный пистолет, так как основную часть времени сидел, горбясь над экранами, а рукоять упиралась в ребра.

Удостоверившись, что всё в порядке, Таннер открыл дверцу.

В большинство дней память прожигала во внутренностях небольшую дыру, но при виде Калабрезе вспыхнула в полную силу.

Перед глазами возник образ Реджи Сакса – он лежал на полу грязного склада, истекая кровью от пули в горле, и умоляюще смотрел на напарника, но с губ не слетало ни слова, лишь влажное бульканье.

Таннер не видел,