Рождественские преступления в книжном магазинчике - Коллектив авторов

Таннер глубоко вдохнул и выключил передатчик, который записывал происходящее в магазине, а также их текущую беседу с Калабрезе.

Тот, судя по исказившемуся лицу, явно понял, что может означать этот жест, и испугался.

– Как же я ненавижу самодовольных мафиози типа тебя, – проворчал детектив. – В фильмах и сериалах вроде «Клана Сопрано» и «Крестного отца» ваши темные делишки выставляют чуть ли не забавными приключениями. Я горбачусь как проклятый уже тридцать лет, стараясь сделать мир лучше, а дети с восторгом смотрят на Майкла Корлеоне[26], словно он какой-то герой.

Таннер придвинул кресло ближе к собеседнику, настолько, что ощутил запах его шерстяного пальто. И его дыхания. После чего добавил:

– Истина в том, что вся ваша семейка – паразиты. И после того, как покончу с тобой, я займусь твоими детьми. Оба росли на деньги убитых. А сейчас твой сынок наживается на истории о твоем наследии. Омерзительно! Уверен, он тоже скоро отыщет способ оказаться в наручниках. Я уж об этом позабочусь. А после с помощью закона «Сына Сэма»[27] нанесу последний удар, чтобы этот «писатель» не получил больше ни одного цента от продажи своей книжонки.

Калабрезе нахмурился.

– Я действительно совершал плохие поступки, но никогда не опускался до угроз чьей-то семье. Никогда.

– Ты сам навлек на себя последствия.

Ноздри собеседника гневно раздулись. Небольшое пространство фургона заполнил паленый запах от обогревателя.

– Подобные угрозы никогда раньше не доводили до добра, – наконец прокомментировал Калабрезе. – Но времена изменились, и я готов закрыть на них глаза и сделаю всё, что ты захочешь. Только оставь мою семью в покое. – Его взгляд смягчился. – Пожалуйста?

– Нет, – покачал головой Таннер. – Нет, я не согласен. – И почти добавил «прости», но спохватился и промолчал.

Преступник не заслуживал сочувствия.

Калабрезе опустил глаза на зажатые в руках контейнеры, задумался на мгновение, но всё же передал один из них Таннеру, вздохнув:

– Давай просто поедим и притворимся на пару секунд людьми, чьи жизни не разрушили совершенные ими ошибки. Прямо здесь, прямо сейчас. Выстрели мне в голову, избей до смерти – мне всё равно. Но мой сын… – На глаза Мэнни навернулись слезы. – Он даже знать меня не хочет и велел убираться из магазина. Ты не сможешь навредить мне через него – больше нет. – Его голос упал до шепота и надломился. – Я уже в достаточной мере наказал их с сестрой.

– Ладно, – проворчал Таннер, выхватывая контейнер из руки собеседника. – Если пообещаешь заткнуться.

Затем снял крышку, взял пластиковую вилку со стола, отделил кусок лазаньи и сунул его в рот. Хотя не слишком горел желанием принимать дар убийцы. Но не пропадать же еде? Тем более что у детектива не получалось перекусить с самого завтрака. И если совместная трапеза позволит провести наедине с Калабрезе время и допросить его, то так тому и быть.

Можно перегнать фургон в один из тихих переулков Бруклина и пуститься во все тяжкие. Сбросить накопившееся за много лет раздражение. Вроде бы возле водительского сиденья валялся молоток…

Лазанья оказалась великолепной. И еще теплой. Она таяла на языке, служа разительным контрастом обычной холодной пицце или китайской еде навынос, которыми Таннер питался в последнее время. Калабрезе кивнул, открыл собственный контейнер, вытащил вилку из кармана пальто и принялся за еду, пожелав перед тем, как насладиться первым куском:

– Кстати, счастливого Рождества.

– Угм, – с набитым ртом пробормотал Таннер.

Они закончили есть одновременно, поставили пустые контейнеры на стол. Калабрезе вытер губы рукавом, пока детектив сглотнул и потянулся за оружием.

Оно выскользнуло из руки и упало на пол.

Сначала он подумал, что пальцы одеревенели от холода, но затем понял, что не может их согнуть.

– Что ж, пора прощаться, – прокомментировал Калабрезе, вставая с кресла и поворачиваясь к дверце фургона.

Таннер попытался потянуться следом, но обнаружил, что руки тоже не слушаются. Они свисали по бокам, будто куски сырого мяса. Он попробовал заговорить, но сумел лишь издать хриплое бульканье. Сердце словно кто-то сжал в кулаке и начал стискивать всё сильнее.

Калабрезе распахнул дверцу и шагнул на улицу, сообщив напоследок:

– Для протокола: я дал тебе порцию лазаньи, которую планировал съесть сам. Думал, тогда мы оба получим то, чего хотели. Но потом ты начал угрожать моей семье. Подлый прием. И имеем то, что имеем. Я знаю, что говорил, будто не убиваю хороших копов. Вот только ты не один из них.

Таннер опрокинулся вперед и попробовал подняться в последней отчаянной попытке достать Калабрезе до того, как умрет. Однако ноги подогнулись, и детектив упал на пол фургона, разбив лицо.

Дверь захлопнулась с глухим стуком, оставив Таннера беспомощно наблюдать, как мерцание мониторов постепенно сменяется темнотой.

* * *

Эрик покинул уборную и наткнулся на Иэна, который ждал в подсобке с обеспокоенным выражением лица.

– Ты в порядке? – озабоченно поинтересовался он у писателя. – Я думал, ты сбежал.

По правде говоря, Эрику требовалось некоторое время, чтобы прошло покраснение опухших после слез глаз. Но он не хотел в этом признаваться, поэтому ограничился извинением:

– Прости, мне нужно было перевести дыхание.

– Без проблем, – кивнул Иэн. – Однако нам уже пора начинать.

Эрик последовал за ним в главный зал магазина, уже заполненный плотной толпой посетителей.

– Минутку внимания! – выкрикнул менеджер. Приглушенные разговоры постепенно утихли, когда все присутствующие повернулись. – Мы рады приветствовать Эрика Калабрезе, автора «Белой вороны». Среди наших книг мало мемуаров, но произведение просто чудесное, поэтому мы с удовольствием пригласили сегодня писателя. Он немного расскажет о своем творчестве и, возможно, ответит на некоторые вопросы. Итак, встречайте… – И он указал на Эрика. Аудитория взорвалась аплодисментами.

Когда они стихли, он сказал:

– Если вы не против, я хотел бы зачитать отрывок. – И принялся листать книгу, минуя все закладки, прямиком до той части, которую не планировал озвучивать, но которая казалась подходящей, учитывая обстоятельства.

– «По правде говоря, мой отец»…

– Слишком тихо!

Это выкрикнула Кристина. Она стояла в первом ряду. Эрик улыбнулся ей, взобрался на стул, чтобы видеть всех, включая сестру, которая как раз показывала большой палец, и снова начал зачитывать отрывок.

– «По правде говоря, мой отец был сложным человеком. Руки, выдавившие жизнь по капле из Винсента Абруццо шестнадцатого октября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года, были теми же руками, которые ловили меня при игре в жмурки на заднем дворе нашего дома в Грейвсэнде. Руки, забившие до смерти Майкла Моретти пятого июня тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, были теми же