Современный зарубежный детектив-10. Компиляция. Книги 1-18 - Дэн Браун

солитера самой большой и яркой возможностью близости с другим живым существом, которую он никогда не испытывал ни до, ни после. В тот момент новоиспеченный психоаналитик понял, что было бы лучше выучиться на ветеринара. Именно тогда он осознал, что по своей природе предпочитал простых существ вроде собак, кошек и хомячков. И что сложные системы со слишком большим количеством переменных, такие как люди, к которым нужно было добавить переменную переменных, то есть ложь, вызывали у него тошноту.

Э, нет, дорогой солитер! Если есть что-то, что запрещается паразитам, — это испытывать чувство тошноты. Боже упаси! Ленточный червь с угрызениями совести и чувством вины: до чего мы так дойдем?

Аличе.

12 ноября. Пятница

Осеннее солнце поддалось внезапной усталости, и на горные вершины опустились снег и холод.

Стуки открыл створки шкафа, отыскивая теплую куртку. Инспектор никогда не перекладывал в шкафу сезонную одежду. На полках хаотично и бессистемно громоздились самые разные вещи, будто пытаясь предугадать капризы погоды и внезапные изменения климата. Стуки отодвинул несколько льняных пиджаков и старое, довольно потертое пальто, которое он любил как ценную книгу. В ту самую секунду, когда мужчина обнаружил то, что искал, в его уме мелькнула мысль: «С какой стати мне подписывать своим именем то, что я записываю в личной записной книжке? Ведь я и так знаю, что текст написан мной».

Инспектор вспомнил слова Микеланджело о Бельтраме. Этот малолетка додумался прятаться за их домом, чтобы следить за женщинами, и это еще раз подтверждало, что причины его ненависти к учительнице были глубоки. У самого Микеланджело, скорее всего, были не все дома, и Стуки не мог исключать, что подросток банально нафантазировал, чтобы хоть как-то навредить ненавистной училке. Доверять во всем, без сомнения, подростку было нельзя. Надо сегодня обязательно послать агента Сперелли, чтобы тот разобрался в ситуации.

Была пятница — день, когда у учительницы Бельтраме не было уроков. Инспектор решил воспользоваться этим обстоятельством и сходить в школу. Он хотел поговорить кое с кем и понаблюдать — разумеется, весьма деликатно, ведь такие места сами по себе довольно непросты. Нужно суметь найти подходящего человека и задать правильные вопросы, чтобы получить нужные ответы.

Стуки подождал, когда прозвенит звонок на перемену. Во время перемены всегда царит хаос, и он мог бы сойти за рабочего, загружающего в торговые автоматы пакетики с чипсами, или, на худой конец, за недовольного родителя.

Оглядевшись по сторонам, инспектор решил, что техничка, демонстрирующая свое властное присутствие в школьном коридоре, была именно тем человеком, которого он искал. Стуки дождался, когда прозвенел звонок на урок и ученики и учителя вернулись в классы, и приступил к делу. Для начала он, совсем как в американских фильмах, показал женщине свое полицейское удостоверение.

— Наркотики? — деловито спросила техничка.

— В следующий раз, — строго отчеканил Стуки.

— Значит, до вас все-таки дошли наши сигналы о странностях с туалетной бумагой, — радостно воскликнула женщина.

— О чем вы говорите?

— Каждое утро я лично разношу туалетную бумагу во все туалеты в школе, а на следующее утро ее уже нет. У меня имеются кое-какие соображения на этот счет, — произнесла техничка, настороженно осматриваясь вокруг.

— Вы кого-то подозреваете?

— Несомненно! Это проделки подсобного рабочего, который убирается в школе днем. Либо у него проблемы с кишечником, либо он перепродает туалетную бумагу, одно из двух.

— Или вы покупаете ее слишком мало, — предположил инспектор.

Техничка заметно сникла.

— Впрочем, я здесь по другому делу, — продолжил Стуки. — Мне нужно задать вам несколько вопросов об одной учительнице. Сами понимаете, это дело конфиденциальное и разглашению не подлежит.

Женщина подняла на Стуки честные глаза и прошептала, что она всегда умела хранить секреты, особенно те, которые могли повлечь за собой отставку министра просвещения.

— Очень хорошо, — ответил инспектор.

Они разговаривали минут десять, стоя возле кофейного автомата. Как отметил про себя Стуки, кофе здесь был намного хуже, чем у них в полицейском управлении. Ландрулли от такого просто упал бы в обморок.

Для начала Стуки попросил техничку рассказать ему подробнее о сути конфликта между Микеланджело и учительницей Бельтраме.

— В школе было организовано воспитательное мероприятие на тему СПИДа, — начала женщина. — Совсем молоденькая докторша вела с подростками медицинские разговоры про секс и средства предохранения, ну, вы понимаете. Она принесла с собой презервативы, некоторые из них были разноцветные. Мальчишки на перемене стали их надувать и разбрасывать по классу. Докторша рассердилась и послала за классным руководителем.

— То есть за Беатриче Бельтраме.

— Та в ярости врывается в класс…

— А этот дурачок Микеланджело?

— Сначала он запихал весь мел в синий презерватив, сказав, чтобы они не писали на доске всякую чушь. Потом стал скакать по партам, играя с тем, что он называл воздушными шарами любви. Весь класс, разумеется, ему буквально аплодировал.

— Представляю, как рассердилась Бельтраме.

— Да, и накричала на всех, а особенно на Микеланджело. А тот ей ответил что-то вроде того, — техничка церемонно потупила глазки, — что таким старым шлюхам, как она, вообще не место в школе.

Последние слова женщина произнесла с нескрываемой радостью.

«Вот хулиганище!» — подумал Стуки о Микеланджело.

Техничка заверила инспектора, что Беатриче Бельтраме очень уважаема своими коллегами и что со своими учениками она строга, да, но справедлива.

— Единственное, что я заметила, — продолжила техничка, чувствуя непреодолимую потребность исполнить свой долг, — что учительница Бельтраме делает слишком много фотокопий, за счет школы между прочим. Что же касается ее прямых профессиональных обязанностей — лично я ничего плохого о ней сказать не могу, ведь с современными подростками не так-то просто общаться. Думаю, что синьорина Бельтраме ждет не дождется, когда сможет выйти на пенсию.

— Инспектор! Они цветут! То есть… почти. Приходите! Вы сможете?

Елена. Стуки задержал дыхание.

— Когда?

— Сегодня? Или вы заняты?

— Хорошо, я приду, — сказал Стуки.

Что ему еще оставалось делать?

Едва он отключился, как сотовый телефон снова зазвонил.

«Что еще она забыла?» — подумал Стуки, взволнованный полученным приглашением.

— Микеланджело? Конечно же, я жду тебя в управлении. Ты хочешь продолжать работу в архиве? Хорошо, договорились.

Все-таки ему тогда пришла в голову потрясающая идея. «Очарование удостоверений личности и на него подействовало», — подумал Стуки. Когда инспектор только-только начинал свою карьеру в полиции, он с удовольствием ходил в архив, выискивая среди множества копий удостоверений личности фотографии подозреваемых в совершении преступлений. Стуки казалось, что он имел доступ к бог знает каким секретам, хотя речь шла о вполне открытой информации. Тем не менее система, связывающая лицо человека с его данными, вызывала у Стуки восторг. Ему казалось, что он проникал в самую суть людей: кто они, какие у них лица, где они живут и чем занимаются.

Недалеко от полицейского управления Стуки заметил Микеланджело. Вид у подростка был довольно унылый. Инспектор вспомнил, что через несколько дней мальчику предстояло вернуться в школу и, должно быть, эта мысль не доставляла ему никакого удовольствия.

— Мне рассказали, какой спектакль ты устроил в школе, — сказал мальчишке Стуки. — Бьюсь об заклад, что в тот момент ты чувствовал себя героем: вывести из себя старую деву из хорошей семьи, саму сдержанность и поджатые губы. Как смело!

— В школе нас пичкают бесполезной информацией, как гусей грецкими орехами. Чтобы защититься от метеоритного дождя, нам предлагают зонтик. Я не могу с этим смириться! — сегодня утром Микеланджело явно был в ударе.

— Я заживо замурую тебя в архиве, — прошипел Стуки.