У фортуны женское лицо - Валентина Демьянова

заговорил об Олеге. Я уже и припомнить не могла, когда это случалось в последний раз. Дед не одобрял образ жизни внука и искренне не понимал, почему здоровый молодой человек категорически не желает работать. А увлечение Олега сомнительными аферами и его способность занимать деньги и не отдавать вызывали у деда негодование. Особенно больно ему становилось оттого, что непутевый внук был копией его любимого сына. Та же ямочка на подбородке, те же глаза, те же светлые волосы. Даже непокорную прядь, постоянно падающую на глаза, Олег унаследовал от отца. Только отцовской порядочности в нем не наблюдалось. Дед считал, Олег таким уродился. Я была уверена, брат вырос таким непутевым потому, что мы слишком рано лишились родителей. Они были геологами и погибли в горах, когда мне исполнилось четырнадцать, а Олегу десять. Бабушки, моральной опоры нашей семьи, к тому времени тоже уже не было. Из всех родственников у нас с Олегом остался только дед. Теперь-то я понимаю, мы с ним оказались никудышными воспитателями. Дед слишком стар, чтобы держать в узде нашего сорванца, а я слишком молода. Во мне было много любви к брату при полном отсутствии жизненного опыта. В результате вырастили эгоиста. Последнее время дед, осознав бессмысленность попыток наставить внука на путь истинный, отошел в сторону. То, что он нарушил им же самим установленное правило, наводило на самые тревожные мысли. Похоже, действительно стряслось нечто серьезное.

– Еду! – заверила я деда.

Моя бойкость – не черта характера, а результат многолетней тренировки. Маска, если хотите. Игра. Маскировка собственной слабости. Поскольку причин для нервотрепки находилось достаточно, Олег старался, как мог, я делала все, чтобы оградить деда. Отсюда и моя неиссякаемая бодрость, и хлещущая через край энергия, и железобетонная уверенность. И все это для того, чтобы дед не волновался. Он должен непоколебимо верить в мою способность справляться с любой проблемой и жить спокойно.

Стоило положить трубку, как силы покинули меня. В мутном стекле старинного зеркала отразилась ужасно усталая женщина. Говорят, мы с Олегом очень похожи, но я-то знаю, наше сходство чисто внешнее, а на деле мы разные. У Олега характер легкий. Какие бы неприятности ни стряслись, на следующий день он о них уже и не вспомнит. Все его мысли будут заняты новой авантюрой, которая, само собой, обернется проблемой. Я – другая. А так как за необдуманные шаги брата приходится платить мне, то сама я стараюсь их, по возможности, не совершать. Олег утверждает, что я зануда.

Наш двор, как всегда в середине дня, забит машинами, и моя ржавенькая таратайка на фоне блестящих иномарок выглядела просто сиротски. Привычно утешив себя тем, что на нее никто не позарится, я нырнула в душный салон.

Машины шли по Покровскому бульвару сплошным потоком. Обычное дело! Лето, пятница, народ стремился вырваться из раскаленного центра за город. Лавируя между нервно сигналящими автомобилями, я настырно пробивалась вперед. Благополучно миновав светофор на Покровке, избежав пробки в начале Чистопрудного, свернула в переулок и затормозила перед знакомым домом. По истертым ступеням взлетела махом, а вот перед дверью задержалась. Прежде чем позвонить, достала зеркало, критически оглядела себя и осталась довольна. Вид – уверенный, а что внутри все тряслось от страха и многолетней усталости, так об этом еще нужно было догадаться. Когда звякнула цепочка и на пороге возникла высокая фигура деда, я уже сияла улыбкой. Отметив про себя, что, несмотря на то что деду уже перевалило за восемьдесят, он выглядит молодцом, бодро возвестила:

– А вот и я!

После кончины бабушки местом постоянного обитания деда стал кабинет. В нем он проводил все свое время. Если не просматривал газеты, то работал над мемуарами. В прошлом дед был кадровым военным. Если уставал писать, то просто перебирал старые фотографии. Спал здесь же, на диване. Мне всегда нравилась эта комната с ее застоялым запахом книжной пыли и табака. В детстве я любила готовить в ней уроки. Особенно уютно было зимой, когда от ранних сумерек в комнате стояла полутьма и накрытая шелковой шалью настольная лампа бросала розовый свет на раскрытую на коленях книгу. Всплывшая в памяти картинка была такой яркой, что остро защемило сердце. И тоска накатила такая, хоть вой. Была б одна, точно бы взвыла, но рядом стоял дед, и я не могла позволить себе расслабиться. Твердой походкой уверенного в себе человека я пересекла кабинет и плюхнулась кресло. То самое, рядом с настольной лампой под старомодным абажуром. Это был мой вызов грядущим неприятностям. Если уж суждено узнать плохую новость, значит, так тому и быть, но я сильная и полна решимости выстоять. Я покосилась на деда и расстроилась: при дневном свете он показался мне осунувшимся, домашняя куртка висела на нем как на вешалке. Показывать чувства было нельзя, и я поинтересовалась:

– Олег где?

– В туалете, – неодобрительно хмыкнул дед. – От страха у него медвежья болезнь приключилась.

Я насторожилась:

– Он что, давно здесь?

– Со вчерашнего вечера. – Помолчав, дед грустно добавил: – Плохи его дела.

Может быть, он бы еще что рассказал, но в комнату вошел Олег. Выглядел он ужасно. Бровь рассечена, под глазом чернел синяк. Не глядя по сторонам, брат молча прошагал к дивану и сел. Старые пружины в знак протеста натужно заскрипели, а когда их скрип затих, в комнате повисла тягостная тишина. Брат сидел сгорбившись, безвольно опустив плечи и молчал. Сердце моментально съежилось от жалости, но я взяла себя в руки и холодно спросила:

– Что случилось?

Не поднимая глаз, Олег пробубнил:

– Я уже объяснил. Нужны деньги. Десять тысяч. Долларов.

К тому, что Олег потребует денег, я уже была готова, но сумма меня потрясла! Раньше я могла покрыть его долги, спустив букинистам очередной раритет из дедовской библиотеки, но теперь...

Пока я ошарашенно молчала, в разговор вступил дед:

– Откуда взялись эти тысячи?

– Менты шмон устроили, товар конфисковали, теперь надо рассчитаться, – вяло пробормотал Олег, и суть случившегося стала проясняться.

Несколько месяцев назад брат вдруг загорелся идеей заняться торговлей. Я потратила много сил, доказывая, что при его коммерческих способностях начинание обернется крахом, но Олег упрямо стоял на своем. Кончилось тем, что он забрал у меня деньги, арендовал на рынке лоток и стал там пропадать целыми днями. Видя такую увлеченность, я даже начала питать робкую надежду, что брат наконец нашел себе занятие по душе. Что он влезет в авантюру с контрафактными дисками, мне