Смертельный код Голгофы - Филипп Ванденберг

Изучая в папке заказы, благодарственные письма и прайс-листы, Вероник спросила, чтобы занять время:

— Как давно вы этим занимаетесь? Я имею в виду, ведь частными детективами не рождаются?

— Четыре года, — ответил лысый, — до этого я был терапевтом при танцевальной труппе, а еще раньше танцором в Государственной опере. После трагической смерти своего друга я в буквальном смысле потерял почву под ногами. Я не мог выполнить ни одного пируэта, ни одного прыжка. Но я не хотел бы надоедать вам своей историей.

— Ни в коем случае! — Вероник улыбнулась и протянула Левезову папку.

— По телефону вы только намекнули на суть дела, — заметил детектив, чтобы вернуться к теме.

Вероник глубоко вздохнула и, начав искать что-то в своей сумочке, принялась рассказывать, причем выражение ее лица менялось все больше и больше. Еще совсем недавно спокойные черты напряглись, даже ожесточились. Потом она вынула из сумочки фотографию и передала ее детективу:

— Это профессор Грегор Гропиус, мой муж, точнее сказать, бывший муж. Наши отношения уже давно существуют только на бумаге, а наша супружеская жизнь протекает теперь только по телефону.

— Разрешите вопрос: почему вы не разводитесь?

Вероник сжала кулаки так, что косточки на пальцах побелели:

— Есть проблема. Восемнадцать лет назад мы заключили брачный контракт, который при разводе подразумевает раздел имущества. Вы знаете, что это значит, господин Левезов?

— Могу себе представить.

— Мой муж разведется богатым человеком без каких-либо обязательств, а мне придется все начинать сначала.

— У вас нет профессии?

— Уже два года у меня рекламное агентство. Дела идут неплохо, но по сравнению с состоянием, которое за это время накопил Грегор…

Левезов прищурился:

— Боюсь, что в случае развода едва ли представится возможность легально получить деньги вашего мужа или даже какую-то часть.

— Мне это отлично известно, — прервала детектива Вероник, — то же самое сказали мне юристы. Как вы говорите, легального пути нет. Нужно довести Гропиуса до того, что он сам будет готов со мной поделиться — более или менее добровольно, конечно.

— Теперь я понимаю. В жизни профессора, как и в жизни любого человека, есть темные пятна, которые лучше скрыть от общественности. Я прав?

На мгновение черты Вероник просветлели, и на губах мелькнула коварная улыбка.

— Именно так. В этом особенном случае Гропиус может поплатиться даже головой. Проблема только в том, что у меня нет доказательств.

— Доказательств чего?

Вероник посмотрела по сторонам, не подслушивает ли кто их разговор, и тихо начала:

— Гропиус — профессор университетской клиники. За год он проводит дюжину операций по трансплантации донорских органов. Грегор пересаживает почки, печень и легкие от одного человека другому, причем доноры, как правило, трупы.

Левезов сглотнул.

— Разумеется, спрос на донорские органы во много раз превышает предложение, поэтому ими торгуют на черном рынке, как подержанными автомобилями или антиквариатом, по цене до ста тысяч евро.

Левезов начал делать пометки в блокноте, потом поднял голову и сказал:

— Если я правильно понимаю, вы предполагаете, что ваш бывший муж находится в преступной связи с торговцами человеческими органами.

Вероник пристально посмотрела на Левезова, на ее лице не дрогнул ни один мускул.

— И вы хотели бы, — продолжил он свою речь, — если подозрения подтвердятся, этим…

— …шантажировать! Можете спокойно произносить это слово. Я не хочу, чтобы муж, спустя восемнадцать лет супружеской жизни, выбросил меня на улицу с тремя месячными окладами, как прислугу. Вы понимаете?

Левезов водил рукой по лысому черепу, пока сосредоточенно изучал записи, лежавшие перед ним на столе.

— Дело непростое, — пробормотал он тихо, — хотел бы обратить ваше внимание на то, что оно потребует очень больших затрат.

— Дело не должно провалиться из-за денег, — возразила Вероник, — собственно, речь и так идет о крупной сумме.

Левезов молча кивнул.

— Фото можете оставить себе. А здесь, — она вынула из сумочки сложенный листок, — здесь я составила список всех имен и адресов из личного окружения моего мужа, включая эту маленькую шлюшку из клиники, с которой он ложится в постель дважды в неделю.

Левезов в изумлении просмотрел данные и одобрительно заметил:

— Высокопрофессионально, госпожа Гропиус, действительно высший класс!

Вероник сделала недовольный жест, как будто хотела сказать: пожалуйста, поберегите ваши комплименты для себя. Вместо этого она через стол протянула своему собеседнику заполненный чек и сказала:

— Пять тысяч. На первое время этого хватит. Рассчитаемся позднее.

Едва ли было еще что-то, кроме денег, что могло быстро поднять Левезову его депрессивное настроение. По старой памяти он привык целовать чеки. Так он поступил и в этот раз.

— Я уверен, что смогу быть вам полезен.

* * *

Когда профессор Гропиус вошел в отделение интенсивной терапии, Арно Шлезингер уже умер. Аппарат ЭКГ пищал непрерывным высоким звуком. Гропиус оттолкнул долговязую черную, с белым воротничком фигуру священника, который бормотал какую-то неразборчивую молитву.

— Как это могло произойти? — крикнул он на главврача доктора Фихте.

Этот веселый человек с темной копной кудрявых волос и примерно одного с Гропиусом возраста только покачал головой. Он растерянно взглянул на Шлезингера, который лежал весь опутанный проводами, с полузакрытыми глазами, открытым ртом и упавшей набок головой. Тихо, едва слышно, Фихте произнес:

— Внезапно открывшаяся тахикардия, потом остановка сердца. У меня нет объяснений.

— Почему вы меня раньше не позвали? — обратился Гропиус к дежурной сестре.

Медсестра, дородная блондинка, которая уже успела насмотреться на смерть, безучастно ответила:

— Мне очень жаль, господин профессор, все произошло так быстро, — и не менее безучастно, показав пальцем на все провода, которые были подведены к умершему, сказала: — Так я отключаю.

Пока сестра выключала аппаратуру и собирала провода, Гропиус и Фихте подошли к окну и посмотрели вдаль. Не глядя на коллегу, профессор спросил:

— Что вы думаете?

Главврач помедлил.

— Вам не нужно меня щадить! — подбодрил его Гропиус.

— Предположительно кровотечение варикозных узлов пищевода.

Гропиус кивнул:

— Похоже на правду. В этом случае мне следовало бы упрекать себя.

— Я ни в коем случае не имел в виду чью-либо вину… — поспешил возразить врач, но Гропиус прервал его:

— Да ладно. Вы абсолютно правы. Кровотечение здесь самая вероятная причина. Поэтому я хочу дать распоряжение о вскрытии.

— Вы хотите…

— Это необходимо для моей репутации. Я бы не хотел, чтобы появился слух о том, что Гропиус допустил халатность в своей работе. Я настаиваю на вскрытии.

Когда сестра-блондинка заметила, что разговор пошел о вещах принципиальных, она предпочла покинуть отделение. Многолетний опыт работы научил ее тому, что подобные разговоры между врачами заканчиваются бесславно, причем не будет произнесено именно то