Она умерла как леди - Джон Диксон Карр

Глава двадцатая

Можно сказать, что расследование завершилось очень холодным и туманным вечером в начале февраля 1941 года в Эксмуре, у меня в мастерской на ферме «Ридд».

Мы с Молли – с июля она стала миссис Феррарз – развели небывало жаркий огонь в камине из булыжного камня (камин был такой большой, что через него проехал бы небольшой автомобиль). Весело горели поленья, бросая красновато-желтые отблески на коричневые балки и шторы затемнения на стеклянной крыше.

Молли сидела, скрестив ноги, на ярком индейском коврике, перед самым огнем, а я, расположившись напротив, покуривал излюбленную табачную смесь, изготовленную в лучших английских традициях. На мягком канапе лицом к камину развалился Г. М., старый маэстро собственной персоной. На выходные он приехал из Лондона, чтобы рассказать нам правду.

И вызванный ею шок еще не миновал.

– Том! – вскричала Молли. – Том, Том, Том!

– Выходит, – сказал я, – реконструкция доктора Люка соответствовала истине? Он догадался, каким образом были совершены убийства. Вот только…

На коленях у сэра Генри лежала рукопись доктора Люка. Г. М. взял ее и пролистал страницы, испещренные аккуратным мелким почерком и содержащие ту же информацию, что вы прочли в печатном виде.

– Видите ли, – Г. М. положил рукопись на канапе, – в этом манускрипте обо всем уже написано. Сам доктор со всей невинностью утверждает, что чем ближе человек, тем труднее понять, что у него на уме. Верные слова в отношении Алека Уэйнрайта. И еще более верные в отношении его собственного сына.

Любопытно, как о нем пишет доктор Люк. Внимательно изучите эти отрывки. Том присутствует едва ли не на каждой странице рукописи. Нам известно о его словах и поступках. Мы с легкостью представляем, что он за человек. Но старый доктор создавал этот текст вовсе не для того, чтобы познакомить нас со своим сыном.

Доктор Люк, как мы видим, даже не считал Тома действующим лицом этой истории. Том просто существует в качестве любимого предмета мебели и упоминается в тексте лишь потому, что доктор старается не упустить ни единой подробности. Но он никогда не наблюдает за сыном, не понимает его и даже не считает, что его нужно понять.

При первой встрече с Томом мы видим, как он защелкивает саквояж и читает страстную лекцию о глупцах, неосторожных настолько, что их любовные похождения становятся предметом сплетен. При последнем упоминании он сидит в столовой под сводом электрического света, эмоционально изможденный, с пустым взглядом и до предела натянутыми нервами. Старый доктор считает, что сын перетрудился, и отчитывает его за это.

Он ни разу не задумался о том, что живет под одной крышей с крепким, здоровым, но скрытным и сдержанным парнем, который настолько влюбился в Риту, что слетел с катушек. Узнав, что они собираются сбежать, Том убил обоих. И если подумать, то станет ясно, как вся история движется к неизбежной и трагичной развязке.

Г. М. постучал пальцем по рукописи.

– Должен признаться, – словно извиняясь, добавил он, – что понять доктора Люка очень легко. Случись нам описывать родных, мы сделали бы это так же, как старый доктор.

Дрова в камине весело потрескивали, но Молли зябко поежилась.

– Но что, скажите на милость, – спросила она, – привлекло ваше внимание к Тому?

– Ох, голубушка! Разве вы сами не поняли, что Том Кроксли – единственный персонаж во всей этой треклятой истории, которого можно счесть виновным? Это стало ясно еще во вторник вечером. Как говорится, конец – делу венец. – Тут Г. М. с недоумением посмотрел на меня. – Ну а вы, сынок? Вы-то догадались?

– Нет, будь я проклят!

– И все же скажите, – настаивала Молли, – почему вы предположили, что убийца – Том?

– Честно говоря, милочка, – Г. М. посмотрел на нее поверх очков, – на эту мысль меня натолкнули именно вы.

– Я?

– Угу. В понедельник, после встречи с вами и вашим стариком, мы с Крафтом и доктором Люком ехали по главной дороге, и Крафт спросил, что я о вас думаю, а я ответил, что вы мне очень понравились…

– Спасибо, сэр.

– …И добавил, что имею обыкновение не верить девицам, жарко заявляющим, что они вовсе не интересуются противоположным полом. Обычно это означает, что очень даже интересуются, но этого не показывают.

– Черт возьми, как вам не стыдно!

Молли покраснела едва ли не сильнее некоторых сегментов индейского коврика. Несмотря на любовь к надменным ухмылкам, приписанную мне в манускрипте доктора Люка, что беспокоит меня до сих пор, я все же позволил себе скромно улыбнуться, а Молли пересела ко мне на колени, после чего разрешила поцеловать себя при посторонних, что в глазах миссис Феррарз считалось проявлением самого разнузданного разврата.

– Хорош миловаться! – взревел Г. М., отгоняя вылетевший из камина клуб дыма. – Именно эти нежности и довели горемыку до крайности!

– Простите, – сказала Молли. – Продолжайте.

– В общем, я подумал о том молодом парне, что лечил мне палец. Том Кроксли. Вот и еще один фрукт, не считая вас, постоянно разглагольствующий о ненужности женского пола, будто самый настоящий монах-траппист. Мол, женщины – это хищницы. Женщины то, женщины сё… Этот парень был прирожденным холостяком, не стоит этого забывать, и, помимо прочего, врачом Риты Уэйнрайт. Ведь кто-то должен был выписать ей рекомендацию, раз уж доктор Люк отказался это делать. К примеру, разве Рита не была страшно расстроена, когда двадцать второго мая ворвалась в приемную доктора Люка и потребовала снотворного, хотя на самом деле надеялась получить рекомендацию для паспорта? Но с чего бы ей так волноваться? Доктор Люк спросил, почему она не пошла к Тому, и Рита не смогла найти вразумительного ответа. Должно быть, она понимала, что если не сможет обратиться с этой просьбой к доктору Люку, то без Тома не обойтись. А если так… Ох, глазоньки мои! Картинка начинает проясняться. Видите ли, мне совершенно не понравился один момент в разговоре доктора Люка с Алеком Уэйнрайтом в тот самый вечер, когда убили Риту и Салливана.

В приемной доктора Люка Рита поклялась, что никогда прежде не изменяла мужу, причем сказала это с самым невинным и непорочным видом. Доктор Люк, в свою очередь, сообщил об этом Алеку Уэйнрайту. И что сделал Алек? Правильно, он рассмеялся! И добавил: «Теперь я понимаю, почему она ничего не сказала». Наш озадаченный доктор совершенно не понял смысла этих слов. Но я, человек с чертовски подозрительным складом ума, сразу сообразил, что к чему. Что, если Том и Рита были любовниками?

Затем во вторник утром мы с ходу натолкнулись на объяснение одной мелочи, что не давала мне