Она умерла как леди - Джон Диксон Карр

Вдруг Г. М. умолк.

Его взгляд стал пустым и рассеянным, будто им неожиданно завладела новая мысль. Он что-то пробормотал себе под нос, затем буркнул: «Прошу прощения» – и выудил из внутреннего кармана конверт, на котором стал записывать что-то огрызком карандаша.

– Ротбери. Роуфант, – приговаривал сэр Генри, вытянув шею, чтобы лучше видеть написанное. – Хм… Роксберг? Ройстон? Ругли? В Ругли жил Палмер-отравитель. Ага, ага…

Мы с недоумением смотрели на него.

Из вежливости Молли молчала, а я удивился настолько, что утратил дар речи. Наконец Г. М. задумчиво убрал конверт в карман и шмыгнул носом.

– Есть тут мелочь, что с самого начала не давала мне покоя… – продолжил он, свирепо нахмурив брови. – Этот убийца – кем бы он ни был и каким бы образом ни сделал то, что сделал, – совершил практически идеальное преступление. Во-первых, можно ставить пять к одному, что трупы унесет в море, после чего их никогда не найдут. А во-вторых, даже если найдут, положение вещей не сильно изменится. Если только никто не обнаружит пистолет, из которого их застрелили.

В таком случае зачем, зачем, ЗАЧЕМ этот тупица бросил пистолет на дороге общественного пользования? От этого у меня все мозги вывернулись наизнанку. Как ни посмотри, это совершенно бессмысленный поступок. Единственное разумное объяснение заключается в том, что убийца не собирался его выбрасывать. Другими словами, пистолет он потерял.

Во вторник утром мы с Крафтом пришли к Белле Салливан в дом доктора Люка, где эта малышка провела ночь с понедельника на вторник. Хотели расспросить ее насчет фотографий Барри Салливана. И мимоходом услышали то, от чего у меня мороз пошел по коже. В пиджаке Тома Кроксли продырявился карман, и девица предложила зашить прореху.

Сидевшая у меня на коленях Молли распрямилась так внезапно, что едва не обожгла щеку о мою трубку.

– Все это есть в рукописи, – добавил Г. М. – Ничего не подозревающий старик описал их разговор во всех подробностях.

Повторюсь, у меня мороз пошел по коже. Вот и еще одна улика против рехнувшегося бедолаги, что совершил эти убийства, а потом рыдал как ребенок у автомобиля своей жертвы. А затем, в самом скором времени, еще одно доказательство поставило в деле жирную точку.

Все мои умозаключения, черт бы их побрал, строились на предположении, что Рита и Барри собирались сбежать в Америку, прихватив с собой бриллианты Алека Уэйнрайта. Бриллианты были центром расследования, его сутью, но когда мы поднялись в спальню и открыли шкатулку из слоновой кости… Вот они, треклятые камушки, в натуральную величину, но вдвое прекраснее. Признаюсь, эта находка сразила меня наповал, пусть и ненадолго.

– Я так и не понял, в чем фокус с этими бриллиантами, – признался ваш покорный слуга. – Ведь именно они стали решающим аргументом на разбирательстве. Тут у нас до сих пор свято верят, что Рита и Барри покончили с собой. Если бы не бриллианты…

– Ох, сынок! – перебил меня Г. М. – Неужто не понимаете? Камешки оказались в шкатулке, потому что их кто-то вернул! – Здесь он склонился вперед. – Гляньте-ка. Что скажете насчет самого Алека Уэйнрайта? Разве он ничего об этом не говорил?

– Профессор Уэйнрайт покинул эти места, – ответила Молли, глядя в пол. – Он вообще ничего не говорил. Так или иначе, доктор Люк был его единственным другом. Профессор… Думаю, он примирился с этой трагедией. Но с войной примириться так и не смог.

Тем трижды пресловутым субботним вечером, сразу после того, как доктор Люк обнаружил следы, Алек бросился наверх. Проверить, на месте ли одежда Риты и бриллианты. Поняли? – На лоб сэра Генри легли глубокие морщины. – Одежду он увидел, но бриллиантов в шкатулке не оказалось. Поэтому он спустился на первый этаж с ключиком в руках. Теперь же давайте проследим за необычайными и весьма любопытными приключениями этого ключика.

Когда Уэйнрайт потерял сознание, доктор Люк машинально сунул ключик в карман и унес его с собой. Наутро вспомнил о нем – и что сделал? Отдал ключик…

– Своему сыну, – подсказала Молли. – Доктор Люк сам сказал мне об этом.

– Совершенно верно. Отдал ключик Тому. И попросил вернуть его Алеку. Том так и сделал, поскольку ключик мы обнаружили в руке у профессора. Не сказал бы, что это самый загадочный нюанс нашего следствия.

Но как обстояли дела в «Монрепо»? С позднего вечера субботы рядом с Алеком Уэйнрайтом беспрестанно находились две сиделки, дневная и ночная. Том Кроксли вернул ключик только в воскресенье утром, когда у обеих сестер был выходной.

– Если кто-то – то есть убийца – положил бриллианты обратно в шкатулку, это было сделано в промежутке между воскресным утром и ранним вечером вторника. Но кто мог это сделать? Здесь мы подходим к показаниям медсестер, на первый взгляд скудным, но весьма красноречивым. Обе сиделки сказали, что никто, вообще никто не входил в комнату, где лежал больной. Ни днем ни ночью. Гори оно все синим пламенем, мне ли об этом не знать? Ведь в спальню не впустили даже полицию!

Но понятие «никто», естественно, не относится к лечащему врачу. Ведь доктор Люк пишет, что Том Кроксли навещал Алека дважды в день. Если там не было никого, кроме врача, только он мог положить бриллианты на место. Вывод напрашивается сам собой, верно? И нет ничего проще. В каком случае сиделка рискнет покинуть пациента в столь тяжелом состоянии? Только если врач велел ей за чем-то сходить и пообещал, что сам присмотрит за больным.

Том Кроксли знал, что Алек Уэйнрайт разорен. И что от голодной смерти его отделяло совсем немного. Откуда он это знал? Потому что об этом рассказал доктор Люк. Загляните в рукопись. Это произошло в субботу, после утреннего разговора между доктором Люком и Алеком Уэйнрайтом, во время которого они условились о вечерней встрече.

Тому нравился Алек, и сын доктора Люка изводился от чувства вины. Он же не плотоядное чудище, а горячий тридцатипятилетний парень, целиком и полностью свихнувшийся на Рите Уэйнрайт. Ему, как и отцу, было плевать на деньги. Это подтвердит суперинтендант Крафт. И Том точно не нашел бы применения пяти-шести тысячам фунтов в бриллиантах, сворованных из багажа тех, кого он убил в «Прибежище пиратов».

Выбрасывать их в море вместе с чемоданами было незачем. Ведь в этих бриллиантах нуждался муж Риты. Поэтому Том вернул их. Предположу, что Рита забрала только драгоценности, а синие бархатные футляры оставила в спальне. Тому оставалось лишь сложить их в карман, войти в спальню, отослать сиделку прочь, открыть шкатулку соответствующим ключиком и разложить