Искатель, 2001 №7 - Даниэль Мусеевич Клугер

— Извините, — пробормотал он, — моя шляпа…

Схватив шляпу, он еще раз попрощался.

— Погодите! — Натаниэль опомнился. — У меня есть еще вопросы!

— Извините. — Рабби Давид тотчас сел на стул, с которого сорвался так быстро мгновенье назад. — Я думал, вы уже все спросили.

— Как ваш отец познакомился с Даниэлем Цедеком? Как и где?

— Цедек проходил курс лечения от наркозависимости в больнице имени Борохова, — ответил Каплан-младший. — Во время последней отсидки. Мой отец регулярно там бывал.

— В качестве кого?

— Что значит — в качестве кого? — в свою очередь, спросил рабби Давид. — Навещал тех, кто там лежал, беседовал с ними. Он считал это своим долгом. Знаете, ведь люди в таком состоянии очень нуждаются в поддержке. Не только наркоманы или алкоголики, но и просто люди, страдающие расстройствами психики и нервной системы. Вы, возможно, не знаете, но мой отец, кроме религиозного, имел и медицинское образование. Он закончил медицинский факультет Еврейского университета, как психотерапевта его ценили многие врачи. В том числе, и в больнице имени Борохова.

— Понятно. Значит, знакомство его с Пеле, то есть с Цедеком, произошло относительно недавно?

— Месяцев восемь назад.

— И продолжилось после освобождения.

— Совершенно верно. После смерти жены — моей матери — отец переехал жить ко мне. И некоторые его подопечные иной раз заходили к нам. Несколько раз бывал и Цедек.

— Вы ни разу не замечали за ним ничего подозрительного?

Каплан-младший сначала не понял вопроса, а потом возмущенно взмахнул руками:

— Вы имеете в виду, не пропало ли у нас что-нибудь? Боже сохрани, нет! И он, и другие вели себя очень скромно, то и дело смущались. Их приходилось упрашивать пройти — вечно стояли у двери.

— Когда он в последний раз вас навестил?

— По-моему, в прошлый понедельник.

— За три дня до убийства? — уточнил Розовски. — Это его посещение ничем не отличалось от предыдущих?

— Абсолютно ничем… Да, он очень благодарил отца, порывался поцеловать ему руку. Отец даже рассердился и чуть не вытолкал его взашей.

— И за что же он благодарил?

— Я спросил отца. Он ответил: «Я помог ему вновь обрести цель в жизни…» — Каплан-младший помолчал немного, потом добавил: — Я думаю, это он насчет работы. Отец хлопотал о нем в каком-то благотворительном фонде, там обещали направить его на работу — не слишком высоко оплачиваемую, но вполне приличную.

— Да, возможно, возможно… — задумчиво пробормотал Натаниэль. — Спасибо, господин Каплан. Если мне понадобится спросить вас еще о чем-то, я позвоню.

— Разумеется. — Господин Каплан поднялся. Странным образом короткая беседа с детективом словно утяжелила его — он шел к двери несколько сутулясь и куда медленнее, чем раньше.

Натаниэль внимательно прочел договор, затем спрятал и его, и чек в сейф.

— А за что его отец сидел? — спросил Маркин. Розовски посмотрел на закрытую дверь.

— В сорок восьмом рабби Элиэзер наладил производство фальшивых документов для религиозных евреев, пытавшихся выехать из Союза в только что возникший Израиль.

— А зачем нужны были фальшивые документы? — удивился Маркин.

— В тот момент, как ты сам понимаешь, выпускали далеко не всех. Высказавший такое желание мог запросто поехать в прямо противоположном направлении — как буржуазный националист. Притом, что с Израилем при Сталине отношения были вполне нормальные, и сюда кое-кто уехал с поощрения и даже указания властей — но только не самостоятельно. Самостоятельно был шанс уехать из Польши. Польское правительство своих евреев отпускало без проблем, с большим удовольствием, особенно после того, как там, уже после войны, прокатилась волна еврейских погромов. Ну вот, значит, для выезда желательно было иметь документ, подтверждающий, что до войны человек являлся польским гражданином и теперь возвращается на родину. Вот такие документы и делали по инициативе рабби Элиэзера. Он успел переправить таким образом около сотни религиозных евреев, в основном, хасидов, вернувшихся из ссылки. Потом их накрыли — говорят, кто-то попался и на допросе выдал и Каплана, и его помощников. — Натаниэль запер сейф, вернулся к столу. — И рабби Каплан вышел из лагеря уже при Хрущеве, в пятьдесят шестом. Всю эту историю мне, в свое время, рассказывала мама. Она была знакома с рабби Давидом и с некоторыми из тех, кому удалось тогда уехать… Ладно, вернемся к нашим делам. Пока что я займусь делом Цедека самостоятельно, а ты заканчивай историю с массажными кабинетами. Когда закончишь — подключишься.

Маркин негодующе фыркнул.

— По-моему, ты и впрямь считаешь меня бездельником, — заявил он оскорбленно. — Да будет тебе известно, что расследование я закончил вчера. И сегодня собирался тебе обо всем доложить. Просто не успел.

Розовски с искренним изумлением уставился на помощника. Он считал задание практически невыполнимым и в основном прикидывал, как бы сформулировать резюме таким образом, чтобы не возвращать заказчику аванс. Правда, заранее предполагая сомнительный исход, он взял аванс небольшой, можно сказать — символический. Слова Маркина оказались для него полной неожиданностью. Приятной или неприятной — этого он и сам не знал, но с суеверным чувством посмотрел на дверной косяк, с которого рабби Давид четверть часа назад свинтил мезузу. Может, и правда, все портил стершийся пергамент? Не успели его убрать, как дела начали налаживаться. Розовски поспешно сплюнул через плечо и постучал по столу.

Маркин деловито разложил на журнальном столике несколько пластиковых папок, стопку аудиокассет и в заключение — видеокассету.

— Значит, так, — сказал он, откашлявшись. — Дело Нисима Шимонашвили, владельца массажного кабинета. Как тебе известно, его заведение с некоторых пор начало подвергаться чрезмерно массированному давлению неких, скажем так…

— Преамбулу опусти, — великодушно посоветовал Розовски. — Я понимаю, что это у тебя, так сказать, генеральная репетиция, но я не та публика, перед которой следует устраивать спектакль. Давай коротко и по-деловому. Во-первых: подтвердилась ли информация Нисима? Во-вторых, действительно ли рэкетиры залетные? В-третьих, действительно ли они «русские»? Наконец, в-четвертых — твои рекомендации.

Заказчик, Нисим Шимонашвили, официально безработный и, кажется, инвалид, получающий соответственное мизерное пособие от государства, был одновременно владельцем массажного кабинета (как в Израиле стыдливо называют заурядные бордели). С некоторых пор его заведение, имевшее все необходимые «страховки» — от полицейских до мафиозных, — начало страдать от постоянных наездов каких-то чумовых рэкетиров. Шимонашвили был не против того, чтобы платить, но никак не мог понять, с кем все-таки имеет дело. И кроме того, он уже платил — другим, давно застолбившим участок этого подпольного рынка. В полицию он, разумеется, пойти не