Четвертая подсказка - Кацухиро Го
Киёмия глубоко вздохнул.
– Взрыв будет в четыре часа. По крайней мере до этого времени необходимо проявлять осторожность.
– А после четырех часов можно будет успокоиться? Или надо ждать до пяти часов, когда закончится час Обезьяны? А потом что? Потом ты какое-то другое время назовешь, и этому не будет ни конца ни края…
– Судзуки тоже подтвердил, что станции являются их целью.
– Это же не обязательно «Асагая»… Послушай, Киёмия, прошло уже три дня, как Тацума и двое других мертвы. Если они умерли после установки бомбы, тогда невозможно представить, чтобы ее целых три дня никто не заметил. Например, во время уборки мусора или техосмотра оборудования. То бишь, если на станции и есть бомба, ее установил не Тацума и его напарники, а Судзуки. У того что, есть какие-то свои счеты с «Асагаей»? Если нет, то не будет ничего удивительного, если он поменял планы и использовал «Асагаю» только как приманку. – Слова интенданта были до неприятного логичны. – Если же ты настаиваешь на своем, назови место, где заложена бомба. В противном случае разговаривать нам не о чем.
Получается, нет других способов убедить руководство, кроме как дать конкретный ответ…
Впрочем, следует признать, что «проблема незаметного места» возникает и в случае Судзуки, со вчерашнего вечера постоянно находившегося в следственной комнате. Задержан он был еще до завершения рабочего дня на станции. Бомба находится в таком месте, которое не обнаруживается при уборке и техническом осмотре. Если даже допустить, что существует пятый сообщник, который установил бомбу сегодня, полиция не могла не обнаружить ее в результате своих поисков.
– На «Асагае» мы сделали все возможное. Значит, надо бросить все силы на следующую кандидатуру. Или вы собираетесь выполнять все, что вам говорит Судзуки, и убрать пассажиров со всех станций Токио?
«Разумеется, на это мы пойти не можем. И если наши поиски закончатся безрезультатно, полиция подвергнется безжалостному осуждению. Нас заклеймят как сборище бездарей, идущих на поводу у преступников».
Впрочем…
– Судзуки так говорит. Говорит, что бомба на «Асагае».
Боль от нарушения правил пронзила солнечное сплетение Киёмии. Это была очевидная ложь. Еще более порочная, чем ложь с передачей функции дознавателя Руйкэ.
– Слушай, очнись наконец! – Голос интенданта был полон гнева. – Ты что, забыл? Забыл, как вы облажались в Ёёги? Как после этого вы можете быть уверены, что не идете на поводу у Судзуки?
Киёмия положил руку на грудь и стал тереть ею так, будто пытался раздавить собственное сердце. Слов для ответа у него не было. От одной мысли о числе жертв начинали дрожать ноги. «Поражение? Нет, этого слова недостаточно. Я бросил на произвол судьбы человеческие жизни. И именно поэтому должен идти до конца…» Киёмия напряг мышцы живота.
– Пожалуйста, оттягивайте отмену эвакуации как можно дольше.
– Да пошел ты…
– Наш разговор записывается.
Последовала пауза. Киёмия затаил дыхание. Затем продолжил:
– Если что-то произойдет, вам тоже придется отвечать.
Он ждал. Ждал слов, которые начальник адресует кусающему кормящую руку несговорчивому подчиненному.
– Слушай, ты… Ты понимаешь, что тебя ждет?
– Пожалуйста, очень прошу вас, ведите переговоры с ними до самого последнего момента.
Киёмия нажал на отбой. «Я испробовал все средства, какие были. И ложные отчеты, и наспех придуманные угрозы. Ощущения, что я чего-то этим добился, нет и в помине. Да и вообще, мне кажется, интендант прав: на станции “Асагая” бомбы нет. Значит, лучше искать следующую станцию. И выдавливать из Судзуки подсказки».
Их дурачат… Киёмия хотел было вернуться в следственную комнату, но остановился. Он с ужасом осознал существование возможности, о которой уже начал забывать. «Я полагал, что эти его подсказки, которые он произносил в форме загадок, были в некотором смысле честными. По этой причине я с какого-то момента начал доверять Судзуки. Может быть, его откровенная и неумелая ложь про мистическое озарение и потерю памяти тоже была средством маскировки его истинных намерений? Что, если все это было просто его дебютными ходами, предваряющими намного более важную ложь? Нет, в своих мыслях я захожу слишком далеко. И все же…»
Так и не найдя выход из одолевавших его сомнений, Киёмия вернулся в следственную комнату и увидел, что Руйкэ жадно всматривается в свой планшет. На экране полицейского приложения в лэптопе была карта станции. «Флуоресцентным цветом, наверное, показаны места, в которых поиски завершены? Практически вся территория закрашена». Руйкэ задавал вопросы: «А как в этом месте? А как в том?» Каждый раз после его вопросов с места событий поступал ответ: «Проверено, проверено, проверено…»
– Господин сыщик, может, закончим на этом? Думаю, вы в достаточной мере проявили себя, – произнес Судзуки таким тоном, каким обычно подбадривают детей. – Бывают ситуации, когда не помогают ни способности, ни усилия. Иначе как судьбой это, пожалуй, и не назвать. Иррациональная судьба, про которую можно сколько угодно спрашивать: «Почему так?» Ответа на этот вопрос быть не может.
«А воздуховоды системы вентиляции?» – «Проверено». – «А сточные трубы в туалетах?» – «Проверено».
– Знаете, в мире есть люди, которые говорят: «Я не давал согласия на рождение в этом мире», и на этом основании подают в суд на своих родителей… Иностранцы – они крутые, я постоянно восхищаюсь ими. Правда, надо сказать, такая логика давно существует и в Японии. Юные хулиганы такое кричат своим родителям: «Не помню, чтобы я просил вас родить меня!» Знаете, я очень хорошо понимаю их чувства. Такие чувства, думаю, есть у каждого. А если человек родился неимущим, тогда они становятся особенно острыми.
«Эвакуационный выход сбоку от железнодорожных путей проверили?.. А внутри автомата по продаже билетов?.. А лифт?..»
– Вот, например, мог ли я по своей воле сделать что-нибудь с этим своим телосложением? С этими губами, с этими глазными яблоками, с этим лбом? Что касается брюшка, то признаю: это по моей собственной вине. Еще, может быть, в самой малой степени признаю, что и за десятииеновую лысину я тоже отвечаю сам.
«Содрать обшивку пола никак не получится?» – «Пожалуйста, не говорите глупости».
– Стоит ли так терзаться? Этот мир ущербный. Он не дает нам и малой части того, что мы заслуживаем. Поэтому на вас нет никакой вины. На вас…
– Совсем скоро четыре часа, – произнес Киёмия, перебив Судзуки. Это лимит времени. В этой ситуации ничего не остается, кроме как ждать. И молиться, чтобы не было пострадавших.
Будет взрыв или нет? Киёмия скрестил пальцы и сильно их выгнул. «В любом случае я подвергнусь взысканию за то, что перечил начальству. Хотя нет, это было ясно уже после моего провала с
