Огни Хафельберга - Софья Валерьевна Ролдугина
Посмотри на меня, не так, как сейчас, телепатически». Марцель сразу понял, что он имеет в виду, но не поверил. «А можно?» Это самый быстрый способ развеять все недоразумения. Впрочем, подозреваю, что еще пожалею об этом. Шелтон закрыл глаза. И тогда Марцель понял, да, действительно можно.
Он развел руки стратега в стороны, а сам залез ему под свитер. Вдвоем там было тесновато, но зато кожа к коже, близко-близко, и телепатический контакт выстроился меньше, чем за секунду. Марцель немного подождал, вслушиваясь в рог от океанских волн, а потом нырнул. С головой, едва ли не растворяясь в чужом сознании, в самую-самую глубину. Шелтон и вправду был сложно устроен.
Марцель раньше и не представлял, насколько. Океан — это не только холодные и теплые течения, сокрушительные волны, приливы и отливы, это еще айсберги, затонувшие корабли, пиратские клады, жуткие глубинные чудовища и нелепые мелководные зверюшки, бездонные впадины, ядовитые твари, водоросли, кракены и русалки, огни святого Эльма, рыбы, мертвецы, медузы, песок и камни, солнце, небо и луна и все, что может отразиться в океане.
Шелтон постоянно думал о десятках разных вещей одновременно, от банковских операций до подробностей переговоров с Блау, и это не было сюрпризом, но то, что он так же полно может переживать и эмоции, бояться одновременно сотни нежелательных исходов, грызть себя же, день за днем мусоля свои ошибки, не прощая себя ни за одну из них, надеясь на тысячи благополучных выходов из тупика и… И еще у океана было сердце.
Оно билось в самой глубине, туда, куда не доплывали ни рыбы, ни монстры. Оно не было чем-то драгоценным, всего лишь задавало цель смысл, диктовала ритмы приливом и отливом, теплым и ледяным течением. Оно было маленьким, почти абстракцией, математической точкой отсчета, условной величиной, без которой все теряло смысл.
Месть Блау, попытки научиться управлять своими способностями, поездки к доктору Леоне, банковские операции и махинации. Его единственная, существующая теперь семья, Марцель Шванг, — Чокнутый телепат. — Я? — Марцель вынырнул из его сознания и из-под свитера задыхаясь. — Ты.
Спокойно подтвердил Шелтон и моргнул. Ресницы у него слиплись от влаги. — Когда Блау и Шельдерская группировка отняли у меня возможность когда-либо вернуться к семье, не рискуя навлечь на нее угрозу, рядом был только ты. Я знаю, что ты преследовал свои цели. Стабильность разума при наличии телепатических способности и прочее, но это все не так важно. Мне тоже нужно было за что-то зацепиться, за кого-то.
Я выбрал месть Блау и тебя. А потом случилась Ирэн, ты знаешь. — Прости, — Мартель отвел глаза. — Я знаю, что ты ее очень любил. Это был твой шанс получить нормальную семью, ну, по которой ты скучал. Чтобы куча детей и родственников разной степени шезанутости. «Ой, извиняюсь!»
Шелтон хохотнул. «Примерно так, разными степенями шизанутости ты меня точно обеспечил, а тогда с Ирэн мне пришлось делать выбор, а то, что достается высокой ценой и ценится больше. Ты мне достался ценой Ирэн, так что придется соответствовать, быть за мамочку, за папочку, за брата и за сестру Марси, закончил он покорно и засмеялся.
От смеха болели ребра, но все было хорошо. Шелтон нес чушь, не следя за собственной речью, но Марцель ухватала чувства и ощущений. Шелтон считал его семьей, частью себя, не вдаваясь в подробности статуса и нюансы определений. — Ты в курсе, что хрень несешь? — Разумеется. Я всего лишь пытаюсь говорить на одном с тобой языке.
Хочешь сказать, что я обычно хрен несу? — Как правило. — Сволочь! — с удовольствием констатировал Марцель. — Странно. — Дождь закончился? — Нет, — ответил голос, и это был не Шелтон. — Рано пока. Иногда все, что я могу сделать, — это подержать зонтик в нужный момент. Я рада, что ты жив, Марцель.
Спасибо, Курт. — Ульрике? Она была по-прежнему в черном, с убранными в хвост волосами. Кошки терлись у ее ног, грязные и мокрые, как маленькие чудовища. — Ага. Вставайте, мальчики, простудитесь. Марцель ухмыльнулся и мужественно попытался подняться на ноги, но тут силы закончились. Разом, словно кто-то отключил рубильник. Навалилась боль, на ноги, на отбитый бок, в глазах заплясали белые и золотые круги.
Мокрая земля уютно ткнулась в висок. Ульрике выругалось, Шелтон обошелся коротким «все ясно», а потом Марцеля вздернули за плечи, как куклу на шарнирах, и поволокли к машине. Стратег сел за руль, а Ульрике осталось на заднем сидении вместе с Марцелем — придерживать на поворотах, гладить по спутанным волосам, щекотно касаться плеча и отвечать на глупые вопросы.
Как вы меня нашли? Двигатель взревел, когда машина увязла в размягшей дороге, но звук казался далеким и ненастоящим, как бормотание включенного телевизора в соседней комнате. — Твой друг уже знал, кто пирокинетик. Остальное было легко. Кончиками пальцев она вычерчивала круги у Мартеля на лопатках, и от этого тягучая боль отползала куда-то за границу восприятия.
Шелтон говорил, что дороги развезло. — Это так, — негромко подтвердил стратег. Машина взревела еще громче, но почти сразу же ход выровнялся. — Я пытался проехать по короткой дороге, но она грунтовая, а весь последний день шли аномально обильные дожди. Пришлось развернуться и ехать обратно. Но тут, к счастью, я встретил ульрики, и она подсказала объезд по бетонке.
Ни разу не слышал про бетонку здесь. — Она есть, просто ей не пользуется, — Сонна подтвердила Ульрике. — А потом мы издалека увидели зарево пожара. Жутковато было. Мартель поёжился, по спине холодок пробежал. — Я думал, что сгорю там к чертям. — Так почти наверняка и случилось бы, — отстранённо произнёс Шелтон.
Но вдруг палил дождь, необычно сильный, я бы сказал, тропический. Нам даже пришлось остановиться на пару минут и переждать, но зато огонь стал гаснуть. — Какой я везучий! — довольно улыбнулся Марцель в колени Ульрике. — Везучий! — согласилась она и почесала его за ухом. — Ты очень хороший. Я для тебя все сделаю. Чего ты хочешь?
Тебя в вечное владение, большую семью и спасти мир! — хмыкнул Марцель. Ульрики на мгновение замерла, а потом продолжила гладить его по плечам. — Я не против. На некоторое время Марцель задремал, но когда машина подскочила на кочке, неудачно повернулся и едва не взвыл от боли в боку. Ощущения, притупившиеся из-за эйфории от встречи с Шелтоном, вернулись в полной мере.
Даже просто дышать было трудно. — Э-э, Шелтон, — сипло окликнул Марцель напарника. — Слушай, а я это… Сильно покалечился. — Всё в относительном порядке, — мягко ответил тот, — но ещё немного левее, и тебе бы пробило желудок, и тогда даже я бы не успел ничего сделать. Ты крайне неудачно упал на острую ветку. С ногами полегче, множественные ушибы, поверхностные ожоги и прочее.
— Ты меня лечил? — в упор спросил Марцель. Марцель. Ровный голос напарника и успокаивающие интонации вместо привычных недовольных придурков и идиотов немного пугали. «Эм, сам-то как? Опять иголки?» «Ты идиот», — так же ласково откликнулся Шелтон. Во-первых, хватит разглашать секретную информацию. Во-вторых, да, Марцель, мне нужна боль для стимуляции способностей.
Но никто не говорил, что это обязательно физическая боль. Марцель обдумал его слова и основательно завис. Потом обдумал еще раз и решил, что ему это снится. А тем временем машина выехала на нормальную дорогу, и ход стал ровнее. Тихий гул мотора убаюкивал, и постепенно Марцель провалился в пограничное состояние между бредом и сном.
Он смутно чувствовал, как машина останавливается, как хлопают двери, как его тащат вверх по лестнице, ругаясь в пол голоса, как стаскивают с него остатки обгорелой, изорванной одежды, как бережно моют в четыре руки под тёплым душем, и кто-то осторожно поддерживает голову, чтобы в уши вода не попала. В памяти отпечаталась мягкость полотенца, колотьё в боку при каждом неосторожном движении, прохлада свежих простыней, слабый запах ментола и собственный хриплый шёпот.
— Ну, куда вы, а? Я один, что ли? Чёрт! — Умру, ага, сволочи, не уходите. Марцель упорно ловил чьи-то руки и пытался подсунуть их под щёку вместо подушки, ругался, ворчал и огрызался, откровенно ныл сквозь сон, пока Ульрике не сказала что-то тихое и неразборчивое, а потом заскрепели сдвигаемые кровати. — Сссс!
Это точно была Ульрике, только она умела обнимать так уютно и успокоительно. — Не дрыгайся, он скоро придёт. Только ополоснется немного, ладно? Угу».
