Марш-бросок к алтарю - Логунова Елена Ивановна

— Катька знает! — кивнула Трошкина и охватила немецкого казаха почтовой рассылкой.

Русских жен также хотели: украинский программист в Австралии, еврейский юморист в Израиле, лесоруб, мигрировавшим из Ленинградской области в Финляндию, и армянин, неведомыми путями оказавшийся в Швеции. Не жен, но подруг желали обрести риэлтер в Чехии и ветеринар в Австрии. Алка от имени жаждущей крепких мужских объятий Катерины написала им всем, незначительно меняя текст в соответствии с запросами конкретного адресата. На этом первый сеанс одновременной брачной игры в интернете закончился.

Трошкина приготовила ужин и села кушать, продолжая перебирать варианты решения социальной задачи с одним неизвестным, где «иксом» был искомый муж. Очное знакомство Катерины с Мистером Икс исключалось по вполне уважительной причине безвылазного присутствия невесты в гинекологическом отделении шестого роддома. Устроить встречу потенциальных супругов непосредственно в роддоме в принципе было можно, но такой старт казался Алке малоперспективным.

— Желательно знакомство вслепую, вглухую и внемую! — подытожила она.

И вспомнила про бабу Соню!

Баба Соня когда-то крепко дружила с собственной бабушкой Трошкиной, а после смерти той по возможности перенесла свое внимание на Аллочку. По причине очень большой разницы в возрасте предпочтения по части выходных мероприятий у подружек были разные, так что встречались они нечасто, но зато созванивались регулярно. Баба Соня взяла за правило не реже раза в неделю подвергать Аллочку обстоятельному телефонному допросу. Основной его целью было выяснить, не собирается ли Трошкина замуж. Трошкина же не собиралась, и бабу Соню это чрезвычайно волновало. Ее младший сын, сорокапятилетний юноша без вредных привычек, тоже засиделся в холостяках, и баба Соня рассматривала Аллочку как вполне подходящую кандидатуру на роль своей невестки.

— Я же, ты знаешь, бабка не вредная! — проникновенно внушала она Трошкиной, воспринимающей матримониальные планы старшей подруги без всякого энтузиазма. — Я же в дела молодые лезть не стану, шпынять невестушку не буду. Ой, да я же ее любить буду как родную, только бы она Саньку моего непутевого не обижала!

Далее обычно следовала развернутая характеристика непутевого, но славного Саньки, такая душевная и трогательная, что чувствительную Трошкину пробивала слеза. Впрочем, оплакивая судьбу Саньки перманентно страдающего от отсутствия женской ласки, Аллочка не спешила протянуть ему руку помощи. Руку, сердце и все остальное она приберегала для кого-нибудь менее непутевого.

А вот Катерина в ее нынешнем печальном и одновременно интересном положении могла бы и не быть столь разборчивой!

Допив чай, Трошкина перемыла посуду и заодно с чистыми тарелками разложила по полочкам свои аргументы в пользу скорейшего построения общего семейного очага непутевого Саньки и распутной Катерины.

— Бабушка Сонечка, здравствуйте! — напела она в телефонную трубку. — Как ваше здоровье, как дела, как ваш Санька?

Младшим сыном бабы Сони Алка по собственному почину интересовалась впервые. Чуткая старушка это обстоятельство мгновенно отметила и воодушевилась:

— А и ничего мой Санька, и хорошо! Повысили его на работе, главным инженером поставили, зарплату прибавили — хоть и не миллионы платят, а все деньги. Хватило бы и жене на платье, и детишкам на молочишко. Да только где те детишки… Никак не женится мой непутевый, уж я прошу его, прошу, а он все никак? Так и помру, наверное, не дождавшись внуков…

— Не помрете! — радостно заверила старушку Трошкина. — Есть у меня невеста для вашего Саньки! Очень хорошая девушка, красивая, умная, с высшим образованием, работает в хорошей фирме и зарплату вполне приличную получает. Хватит и мужу на брючки, и деткам на конфетки!

— Ой, а Санька-то мой подойдет ли ей? — заволновалась любящая мать. — Он у меня парень скромный, тихий, домашний…

— В самый раз! — заверила коварная Алка. — Этой девушке как раз такой муж и нужен: чтобы заботливый был, чтобы детей любил…

— Ну и отлично! — обрадовалась старушка. — Давай тогда поскорее их знакомить.

На том и порешили.

3

Нельзя сказать, что операция была глубоко секретной… Просто она не афишировалась.

— Сделать усе тихо, без шуму и пыли! — в приватной обстановке бани-сауны велел майору Кроткому его непосредственный начальник полковник Головань.

Полковник очень точно скопировал незабываемую манеру речи уголовно-лирического героя Анатолия Папанова из «Бриллиантовой руки». Майора Кроткого это искренне позабавило. Он не предвидел никаких проблем с выполнением начальственного задания. Более того, он уже почти выполнил его и, разделывая копченую рыбину, с удовольствием думал отнюдь не о работе. После успешного завершения задания Кроткий собирался попросить у начальства недельный отпуск. Он планировал потратить семь свободных дней и энное количество свободно конвертируемых денег на поездку в Грецию, где, если верить герою Аркадия Райкина, есть все. Включая большой выбор приятных дам, способных с лихвой компенсировать майору отсутствие законной супруги, которую он не собирался подвергать тяготам и рискам заграничного путешествия.

Предвкушая сладкие деньки в тени греческих смоковниц, майор Кроткий одновременно с аппетитом вкушал копченого судачка, для пущей гармонии внутреннего мира обильно заливая рыбу пивом. Данное исторически сложившееся сочетание выпивки и закуски казалось майору безупречно правильным и надежным, однако ближайшее время показало, что не все так просто. Не доев судака, Кроткий почувствовал себя на редкость плохо, вынужден был досрочно покинуть приятное общество в сауне и уже из дома, под причитания любящей супруги был увезен «скорой помощью».

— Пищевое отравление! — бодро констатировал врач, осмотрев майора, едва ли не намертво сраженного копченым судаком.

— Так все же ели, и все в норме! — едва шевеля серыми губами, обиженно напомнил сильно хворый майор.

— Бывает и такое, — уверенно сказал специалист. — Копчености и соленья — это как русская рулетка. Едят все, а умирает кто-то один!

Умереть майору Кроткому, конечно, не дали, но активные реанимационно-восстановительные процедуры в гастроэнтерологии напрочь вырвали из его жизни почти двое суток. Именно поэтому выполнение задания, не казавшегося самонадеянному майору особо сложным, оказалось под угрозой.

До телефона Кроткий добрался лишь во второй половине воскресного дня. Чувствовал он себя дурно, мыслил с трудом, четко сформулировать распоряжение не смог, и лейтенант Лосев уяснил свою задачу лишь в самых общих чертах.

— Найти оператора Пряникова с городского ТВ и забрать у него отснятый материал для майора Кроткого, я все понял, сделаю! — браво протарахтел в телефонную трубку лейтенант, особо тщательно работая над собственной дикцией и тихо радуясь тому, что возможности современной телефонной связи еще не распространились на передачу на расстояние компрометирующих запахов.

Временно свободный от дел и перманентно не обремененный семьей лейтенант Аркадий Лосев с вечера пятницы и до середины воскресенья пребывал в глубоком загуле, из которого его и выдернул майорский звонок. Оставив недожаренные куриные ножки на гриле на произвол временной подруги, Аркадий вызвонил непьющего коллегу лейтенанта Смирнова и на его личном автомобиле отправился в офис городской телекомпании.

Воскресенье на провинциальном ТВ для большинства сотрудников являлось выходным днем. Кроме дежурных специалистов, в офисе никого не было, да Аркадий до редакционных помещений и не дошел. Полуживую душу он встретил сразу за железной дверью: в застекленном закутке за конторкой дремал преклонных лет ночной охранник, пенсионер Василий Кузьмич Морозов, которого все студийные шутливо звали «Дед Морозов».

— Слышь, отец! Где оператора Пряникова найти, не знаешь? — добродушно дохнув на него перегаром, спросил лейтенант Лосев.

— Пряникова-то? — сторож завистливо принюхался к исходящему от лейтенанта богатому амбре из совокупных запахов выпитой водки и съеденного шашлыка и горько вздохнул.