Современный российский детектив - Анна Майская

Приехали на кладбище. У могилы ожидали те, кто рыл её для нового жильца. Гроб поставили на край могилы, началось прощание. Любовь Ивановна подошла, опустилась на колени. Она поцеловала мужа в лоб и приняла скорбный вид. Сцена прощания затянулась. Жена никак не могла найти слов и стояла на коленях, сложив на груди руки. Она проклинала себя за эту паузу и никак не могла достойно выйти из положения. Наконец Павел взял мать под руку. Она благодарно взглянула на сына. Он прекрасно понял ход её мыслей. Два человека одинаковой безнравственности были духовно близки. Гроб опустили в землю. Церемония была закончена.

Оставался поминальный обед. От радости, что всё закончилось, безутешная вдова, хватив лишку спиртного, подняла бокал и вместо слов, — Пусть земля ему будет пухом, — произнесла:

— За здравие нашего Игната.

— Вы хотели сказать «за упокой», — поправил кто-то.

— Да, да, за упокой, — согласилась веселёнькая хозяйка.

— Так как гости тоже были достаточно навеселе, вряд ли кто сильно обратил на оговорку внимания. А тому, кто покоился в могиле было безразлично, какие тосты произносят за столом в его честь.

— Ты придёшь сегодня? — спросила Нина Павла, когда он вышел провожать гостей.

— Конечно нет, — ответил сердито «опечаленный» сын.

Дома остались свои и прислуга, у которой было много работы.

Потом были девять дней, сорок.

Жизнь вошла в свою колею. Предстояло побывать у нотариуса, так как нужно было оформить формальности в связи со смертью главы семьи. После сорокового дня Любовь Ивановна прибыла в нотариальную контору. Нотариус попросила её сообщить сыну о необходимости его присутствия и назначила день. Павел с нетерпением прибыл на эту встречу.

— Может быть отец догадался избавить меня от опеки матери, — думал он, глядя на женщину за столом, вскрывающую конверт с завещанием.

То, что они услышали, было подобно молнии, ударившей в сердце наследников. Половину состояния, находящуюся в недвижимости как-то дом, здание фирмы, завод, заграничные офисы он завещал государству в лице областного управления милиции. Оформленные дарственной другим лицам, не принадлежали жене, так как были разной, несемейной собственностью. Свои акции он распределил тоже пополам и вторую половину отдал сотрудникам, проработавшим с ним более десяти лет. И только десять процентов он завещал сыну. Жене назначил ежемесячное содержание в сумме десяти тысяч рублей оставленной им суммы, предназначенной для этих целей. Дом, в котором они жили, оставил внучке. Дом этот ранее принадлежал его отцу, подаренный сыну в связи с его сорокалетием. Небольшую косметическую фабрику передал жене. Она приносила доходы прочные, но небольшие, не более ста тысяч долларов в год. Павлу оставил свои сбережения в сберкассе в размере трёхсот тысяч рублей.

Обескураженные, шокированные жена и сын покойного метали гром и молнии. Необходимо было через суд восстанавливать справедливость, оспаривать завещание. Это было стыдно, но без суда оставалось мизерное содержание. Любовь Ивановна теряла власть на производстве, Павел лишался безразмерных доходов. До полугода, когда наследники получат доступ к наследству было более четырех месяцев.

— Вполне хватит для судебных разборок, — подумала Любовь Ивановна.

— Я отсужу всё, что он передал по своему бессовестному завещанию, — решил сын.

Оба, полные решимости действовать, садились каждый в свою машину. Любовь Ивановна знала о существовании супружеской доли и явно хотела выиграть раунд у покойного супруга. Но суды. Эта мысль угнетала её.

— В конце концов как говорят: «Стыд не дым, глаза не ест».

Сначала нужно выиграть, а потом распродав все, уехать жить подальше от ненормального сына с его замашками садиста, вернее маньяка.

— На что он способен мне прекрасно известно. Я могу стать его жертвой вместе с Александром, которого он так не любит.

— Ты играешь с огнём, мать, — говорил вслух Павел. — Судись, отсуживай, а я потом все получу по наследству от тебя. — Ты хитрая бестия, но меня тебе не обмануть, вместе со своим любовником загремишь к отцу на тот свет.

Он знал председателей всех трех судов. Тот район, где находилось его имущество и недвижимость были в компетенции председателя Заозерного суда. Павел через своих юристов уже давно вышел на него и когда необходимо было решить вопрос по тому или иному делу, знал через кого обратиться и сколько это будет стоить. Сейчас нельзя было жадничать, слишком о больших деньгах шла речь. Но соперничать с областным управлением милиции он тоже не хотел. Хотя, как понимал, милиция должна отказаться от такого наследства. Кто знает, как оно будет. Старый друг отца приезжал на похороны. Генерал тоже терял здоровье и мог уйти на пенсию. С ним просто необходимо прямо поговорить об этом. Павел прекрасно знал от отца, что тот платил пятнадцать процентов «за крышу», что явно противоречило закону. Именно на этом он и собирался «сыграть» с генералом по делу наследования по завещанию. Время ещё было и спешить не надо. До полугода со дня смерти отца никто не мог вступить в наследство. И пока дела шли по-старому. Приехав к себе на фирму, он сразу же вызвал к себе Нину. Та появилась перед ним в соблазнительной короткой юбчонке, явно не для юриста, бывающего в серьёзных заведениях.

— На кого ты похожа? Школьница, или кокотка?

— Так уж и кокотка?

— Я запрещаю тебе ходить на работу в коротких юбках.

— Может мне монашкой нарядиться?

— Лучше монашка, чем прости-прости…

— Договаривай, ты считаешь, что короткие юбки носят только шлюхи?

— Знаю, что в областной суд тебя в таком виде не пустят.

— Нам пока нечего делать в областном суде.

— Я тебе сказал и повторять больше не буду. Иди и переоденься.

— Даже так?

— Посмотри на других наших девчонок, они не ходят так, как ты, не демонстрируют перед стариками свои прелести. Кто согласится отдать деньги такому юристу, у которого зад оголён до предела и титьки наружу вылезли?

Оскорбленная Нина ушла домой переодеваться. В маленьком коллективе не было секретов. Да еще Ниночка обзавелась здесь же подругой и делилась с ней обо всем. Та в свою очередь дружила с Андреем и все рассказывала ему. Дарья Андрею, Андрей своему коллеге Алексею. И таким образом весь коллектив наблюдал за бурно развивающимся романом. Павел об этом не знал,